Через несколько дней после этого отец и мать позвали его в дом, когда девушки занимались делами снаружи, и отец с улыбкой спросил:
– Харольд, что бы ты сказал, если бы Хельга стала твоей невестой? – И прежде чем Харольд нашелся что ответить, он продолжил: – Мы с твоей матерью думаем, что она бы нам подошла.
Харольд уставился на них, не зная, что сказать. Слова отца взволновали его. Он сразу вспомнил тот день на острове, вспомнил, как она выходила из моря и как вода стекала по ее обнаженной груди, сверкая на солнце.
– Но захочет ли она за меня замуж? – наконец пробормотал он.
Отец и мать переглянулись с видом заговорщиков, и на этот раз заговорила мать:
– Конечно. Она уже со мной говорила.
– Просто я ведь…
Он думал о своей ноге. Но отец сразу оборвал его:
– Ты ей нравишься, Харольд. Это ее предложение. Когда дядя Хельги попросил меня пригласить ее к нам, он, скорее всего, уже тогда имел намерение породниться с нами, но ты молод, и я считал, что ни о чем таком думать пока рано. Но девушка нам нравится. Очень нравится. И уж коли она сама заговорила с твоей матерью об этом… – Отец снова улыбнулся. – Все зависит от тебя, Харольд. Ты мой единственный сын. Все здесь однажды станет твоим. Ты можешь сам выбрать себе девушку по сердцу. Но и эта, должен тебе сказать, совсем не дурна.
Харольд смотрел на счастливые лица родителей и чувствовал, как в душе разливается тепло. Неужели эта девушка действительно выбрала его? Удивительное известие словно окрылило его, и новые, доныне неизведанные силы теперь будоражили его кровь.
– Она правда сама меня захотела? – Родители кивнули. Значит, его увечье не испугало ее? Видимо, нет. – Думаете, мне следует… – Каково это – быть женатым человеком, Харольд толком не знал. – Думаю, – начал он, – думаю, мне бы это понравилось.
– Вот и чудесно! – воскликнул Олаф и уже протянул руки, чтобы обнять сына, но жена мягко коснулась его плеча, словно напоминая о чем-то.
– Ему нужно подождать несколько дней, – тихо сказала она. – Мы ведь это обсуждали.
– Ох… – огорчился Олаф, но тут же улыбнулся жене. – Разумеется, ты права. Ты ведь только что об этом услышал, сынок, – обратился он к Харольду. – Это так неожиданно. Поэтому ты все хорошенько обдумай. Пусть пройдет несколько дней, торопиться нам некуда. А ты тем временем все для себя решишь.
– И девушка тоже, – негромко напомнила ему жена.
– Конечно. И она тоже.
Олаф наконец встал и обнял сына, и Харольд почувствовал огромное тепло его любви.
– Отлично, сынок, – пробормотал он. – Я так тобой горжусь.
И если бы не чистая случайность, думал Харольд, он бы, наверное, женился уже той зимой.
Это произошло через два дня после разговора с родителями. Харольд только что оставил отца в поле, а сам возвращался домой немного раньше, чем собирался. Еще до этого он видел, как его сестры зашли в большой деревянный амбар. Во дворе никого не было, кроме одного раба, который плел корзину, сидя под навесом. Харольд подошел к их высокому дому с соломенной крышей и уже нагнулся над притолокой двери, чтобы войти в полумрак сеней, как вдруг услышал голос матери:
– Но, Хельга, ты уверена, что будешь счастлива?
– Ja, ja. Усадьба мне нравится.
– Я рада, Хельга. Но может, недостаточно того, чтобы тебе нравилась усадьба. Мой сын тебе нравится?
– Ja, ja. Нравится.
– Он мой единственный сын, Хельга. И я хочу видеть его счастливым.
– Ja, ja. Я сделаю его счастливым.
– Но почему ты так уверена, Хельга? Ведь брак – совсем не простое дело. Это уважение, желание делиться друг с другом самым сокровенным… Это любовь…
Когда раздался голос девушки, Харольду показалось, что он слышит раздражение и жесткость, которых до сих пор ни разу за ней не замечал.
– Это ведь твой муж приехал к моему дяде, так? Когда услыхал, что у него есть племянница, которую он хотел бы спровадить из дому, чтобы для его четырех родных дочек было больше места. Он заплатил моему дяде за то, чтобы привезти меня сюда. Потому что хочет женить своего сына-калеку. Ведь так?
– Возможно, только…
– И вот я здесь, делаю все, что ты хочешь, а когда три дня назад твой муж спрашивает: «Ты выйдешь за него?» – я отвечаю: «Да, да». Потому что он мечтает иметь внуков от единственного сына и боится, что никто не захочет выйти за хромого.
