Дождь был не сильный, но моросил все утро, прикрывая беглецов, пока они торопливо ехали через открытую равнину и вересковую пустошь. Только ближе к полудню дорога начала подниматься к пологому склону. По обе стороны уже появлялись деревья, дорога стала петлять, и Дейрдре с облегчением поняла, что они добрались до надежного укрытия гор. Вскоре дождь пошел на убыль, и с вершин скальных выступов, которые они время от времени проезжали, открывались чудесные виды лежащей внизу долины. Когда беглецы наконец остановились, Дейрдре поняла, что очень голодна. Из припасов, что они взяли с собой, еще оставалось немного хлеба и мяса. Усевшись возле маленького горного ручейка, молодые люди доели остатки солонины и запили еду сладковатой водой из ручья.
– Отсюда, – сказал Конал, – по лесным тропам мы сможем дойти до Манстера.
– Скажи, пожалуйста, а что мы будем есть? – спросила Дейрдре.
– Я видел зайца… – Конал грустно улыбнулся. – Можно набрать орехов. В реках есть рыба, в лесах – олени. Я могу спуститься вниз, зайти на чью-нибудь усадьбу и попросить хлеба, сказавшись бедным путником.
– Тогда тебе придется сначала снять плащ, – засмеялась Дейрдре. – А еще лучше вообще спрятать его, – уже более серьезно добавила она. – Это плащ принца.
Конал посмотрел на дорогую ткань плаща и его меховую оторочку и понял, что Дейрдре права.
– Какой же я глупец! – воскликнул юноша. – Бежать в такой одежде через всю страну…
Покачав головой, он подошел к одной из вьючных лошадей и достал из мешка легкий топорик. Потом сгреб в сторону листья под деревом и начал копать неглубокую ямку. Вырыть небольшое углубление, чтобы туда поместился плащ, труда не составляло, и уже вскоре работа была завершена. Довольный результатом, принц снова забросал это место палой листвой и, убрав топор, с улыбкой вернулся к Дейрдре.
– Значит, ты закопал свою прекрасную одежду? – Девушка улыбнулась в ответ.
– Да.
Внезапно улыбка на его лице растаяла, принц стал задумчив и печален.
– Что с тобой? – спросила Дейрдре.
– Ничего, – ответил он. – Все хорошо. Ну, едем дальше?
И только тогда Дейрдре вспомнила о трех гейсах, о которых ей рассказывал отец.
Конал не умрет, пока:
не положит свою одежду в землю;
не пересечет море на рассвете, когда солнце будет светить ему в спину;
не прибудет в Тару сквозь черный туман.
Конал только что нарушил первый гейс.
Она хотела что-то сказать, но замешкалась, а Конал уже скакал впереди.
Одно удивляло Дейрдре: Конал ни разу не попытался сблизиться с ней. Конечно, их спешное бегство и опасность погони едва ли располагали к нежным проявлениям чувств. Но он даже не прикасался к ней. Наверное, просто еще не время, решила она. Ведь она и сама не знала, как вести себя с ним. Она пыталась брать его за руку, становилась совсем близко, ожидая, что он обнимет ее. Или поворачивалась к нему лицом, надеясь на поцелуй. Но в ответ получала лишь улыбку.
Однажды мать сказала ей:
– Чтобы завоевать мужчину, нужно лишь немного терпения и хорошая еда.
Вот почему надежды ее снова ожили, когда, проезжая по извилистым дорогам гор Слив-Блум, Конал неожиданно объявил:
– Завтра отправлюсь на поиски еды.
Следующим утром, оставив Дейрдре последний кусок хлеба, он уехал еще чуть свет, пообещав к вечеру вернуться. День прошел спокойно. Наслаждаясь чудесной погодой, девушка смотрела на изумительный пейзаж, видимый в просветах между деревьями. Тишину нарушало лишь птичье щебетанье. Вокруг не было ни души. Солнце уже клонилось к горизонту, когда появился Конал. Он привез полную торбу хлеба, оладий и прочей провизии. И выглядел очень довольным собой.
– Раздобыл у крестьян, – объяснил Конал. – Сказал им, что я гонец, везу послание королю Ленстера.
Вечером они устроили настоящий пир. Потом Конал развел небольшой костер. Когда он разгорелся, Дейрдре легла на спину и стала смотреть на огонь. Она знала, что отблески пламени играют на ее лице. И улыбнулась Коналу. Но Конал лишь улыбнулся в ответ, зевнул, сказал, что день был длинным, и, завернувшись в шерстяное одеяло, повернулся на бок и заснул.
Он ничего не сказал ей о письме, которое ему удалось отправить.
