Но, когда она поманила его, Осгар вошел в круг. И вдруг оказался прямо перед ней, ощутил ее близость; тепло и аромат ее тела пьянили его. Она улыбалась, глядя на его уверенные движения, а когда в конце танца он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, она довольно невинно, но очень нежно поцеловала его в губы и на мгновение заглянула ему в глаза, и он увидел прежнюю зеленоглазую Килинн, которую любил всю жизнь. А потом она засмеялась и отвернулась.
На следующий день он долго бродил один по берегу моря.
Именно Килинн первой заговорила об их женитьбе. Однажды весной они гуляли со всей ее семьей. Был воскресный день. Они прошлись от Хогген-Грина к древнему Тингмаунту, и когда Осгар с Килинн стояли немного в стороне ото всех, девушка повернулась к нему и сказала:
– Ты помнишь, как мы здесь поженились когда-то?
– Помню.
– А у тебя сохранилось то кольцо?
То маленькое колечко из оленьего рога…
– Да.
Девушка немного помолчала.
– Теперь оно наверняка мне мало, – наконец сказала она с тихим смехом. – Но когда я буду выходить замуж – кто бы это ни был, – мне бы хотелось надеть его на мизинец. – Она с улыбкой посмотрела на Осгара. – Ты обещаешь отдать его мне на свадьбу?
Осгар с нежностью взглянул на нее:
– Обещаю.
Он все понял без слов. Какой бы самоуверенной она ни была, она все же хранила девичью гордость и не могла сказать большего. Лишь скромно намекнула. Следующий шаг должен был сделать он.
И вот теперь пришел ее отец и смотрел на него выжидательно.
– Мы будем подыскивать ей мужа, – повторил он.
– А-а… – пробормотал Осгар и снова замолчал.
– Я давно мог найти его, – подчеркнул ее отец, не дождавшись ничего другого. – От женихов отбоя бы не было. – (Это была чистая правда.) – Но что-то мне подсказывало, что она ждет тебя. – Он умолк и ободряюще взглянул на Осгара.
– Мы с ней постоянно женились с самого раннего детства, – улыбнулся Осгар.
– Вот именно. Тем более, – сказал отец Килинн, ожидая, что Осгар наконец произнесет самое главное, но юноша молчал, и тогда он терпеливо продолжил: – Молодым людям часто бывает трудно решиться, когда дело доходит до женитьбы. Они боятся. Считают брак ловушкой. Понять их легко. Но ведь есть и приятные стороны. А уж с Килинн… – Он замолчал, позволяя Осгару самому вообразить все радости брака с его дочерью.
– О да, – кивнул Осгар.
– Но если они упускают время, – тут отец Килинн строго посмотрел на Осгара, – они могут потерять любимую девушку, и она достанется кому-то другому.
Отдать Килинн другому? Какая ужасная мысль.
– Я приду поговорить с Килинн, – пообещал Осгар. – Очень скоро.
Когда отец девушки ушел, он спросил себя: «Почему я сомневаюсь? Разве не этого я всегда хотел?» Что могло быть прекраснее, чем прожить всю жизнь вместе с Килинн в маленьком семейном монастыре и наслаждаться всеми прелестями духовных исканий и плотских удовольствий? О большем и мечтать нельзя.
Так чего же ему не хватало? Что останавливало его? Этого Осгар не понимал. Он лишь знал, что в последние месяцы испытывал странное беспокойство. С того самого памятного случая.
Произошло это в конце года. Осгар возвращался верхом через Долину Птичьих Стай из маленького молельного дома, куда отвозил письмо от своего дяди. День был погожий, и один из сыновей дяди вызвался сопровождать его вместе со своим рабом. В этой части Фингала находилось несколько подворий викингов, окруженных большими открытыми полями. Всадники как раз пересекли одно поле и въехали в небольшую рощицу, когда внезапно на дорогу прямо перед ними выскочило с полдюжины мужчин.
Времени на раздумья не оставалось. Грабители в этих краях промышляли нередко, и путники обычно брали с собой оружие. У кузена Осгара был с собой меч, а у самого Осгара только охотничий нож. Разбойники надеялись отобрать у них ценности или же просто могли отнять лошадей. Собирались они убить их или только ограбить, Осгар не знал, а дожидаться развязки как-то не хотелось. Он увидел, как кузен ударил мечом одного за другим двух грабителей, ранив их. Еще двое подбирались к самому Осгару. Раба уже стащили с лошади на землю, и один из головорезов стоял над ним с дубиной. А когда он замахнулся…
