Умас Горт вскинул свои пистолеты, прежде чем его скаф вспыхнул, получив пару лазерных импульсов высокой мощности. На противодействие такому оружию даже лучший костюм рассчитан не был и Умас погиб мгновенно. На силовой экран Алекса попали брызги расплавленного металла все, что осталось от гиганта.
Пусковая установка выбросила облачко дыма и целый рой крошечных ракет – активированное поле посадочной площадки затормозило их, и некоторые сработали раньше, чем следовало. Но остальные прорвались и разметали поражающие элементы, погасив силовые экраны и покалечив бойцов. Алекс отстраненно отметил, как его щит расцвел красочными всполохами и ощутил сильный удар в грудь.
Покачнувшись, он все же устоял на ногах. Остальным не так повезло – сержант Пич без головы и половины груди мешком рухнул на покореженные плиты посадочной площадки. Его разорванный скаф вспучился наплывами аварийной пены, но боец был уже мертв. Ливень раскаленного железа хлестнул по толпе, оставив десятки распотрошенных тел. Иглы, рассчитанных на поражение техники, рвали людей на куски.
Оружие последних оставшихся в строю бойцов выплевывало плазму и длинные очереди, однако проломить потемневшую броню черепахи было невозможно. Все происходило слишком быстро, и уйти с линии огня Алекс не успевал. Применить свои способности псиона тоже.
Адиль, перехватив управление гравиплатформой, развернула ее днищем к угрозе. Лазер вскрыл металл как консервную банку, зацепив женщину и последнего из бойцов. Плазменная пушка на плече землянина кашлянула, отправив заряд в сторону черепахи. Все было бесполезно яркий сгусток бессильно расплылся, заставив еще одну из блестящих пластин потемнеть.
В следующую секунду черепаха полыхнула огнем. Успевшая перезарядиться пусковая установка выплюнула новую порцию крошечных снарядов. Боевая платформа игнорировала все прочие цели в том числе и нескольких дроидов-охранников, которые кромсали ее панцирь своими роторными пушками.
Перегруженный силовой экран отключился, а скаф Алекса содрогнулся от множества попаданий. Близким взрывом его отшвырнуло на груду смятого и оплавленного металла. Медицинский модуль в последний раз пискнул и вырубился, впрыснув ударную дозу стимуляторов и обезболивающих видимо, именно поэтому Алекс все еще оставался в сознании, ощутив только тупую боль в груди.
Почти все индикаторы состояния погасли, лишь несколько моргали желтым и красным критическое повреждение брони и отказ управляющего модуля. Но изделие давно исчезнувших ящеров выдержало залп. Алекс краем глаза увидел обугленный костюм Адиль и кровавые брызги все, что осталось от одного из бойцов.
На оплавленных от высокой температуры плитах пола валялись обломки, искореженные куски скафов и обломанные иглы поражающих элементов. Одно из тел было настолько густо ими утыкано, что походило на ежа. Все остальное заволокло расползающимся облаком дыма. В этом дыму сверкали разряды лазеров и трассеры роторных пушек.
Умирать вот так запертым в обгорелой скорлупе инопланетного скафа, очень не хотелось. Алекса захлестнула ярость его люди гибли, и ничего сделать было нельзя. Пошевелиться не получалось костюм окончательно умер и его экзомускулы не действовали.
Чувствуя, что не успевает, Алекс рывком сдернул все выстроенные барьеры с ключа. Оставалось последнее средство, и он поспешил им воспользоваться.
Псевдоразумный симбионт, инопланетный искин или энергетическая форма жизни оставалось неясным, чем именно является личинка Древнего. Так называли загадочную сущность ящеры Аш-Камази, которым зачем-то были нужны псионы. Не вызывало сомнений одно ключ хотел питаться разумными. К чему это приводит, известно один деятель сошел с ума, поглотив сущности огромного количества людей и нелюдей (особенно ключу нравились зеленомордые обезьянки Ашанти). А один старый псион полагал, что ключ незаметно изменяет хозяина, так что инопланетную сущность следовало держать на голодном пайке.
Сейчас другого выхода не было. Алекс научился убивать аккуратно, внося дисбаланс в энергетическую оболочку разумных – так ключ не получал столь желанную пищу. Но сейчас враги точно не дадут времени на вдумчивые действия. Поэтому из двух вариантов плохо и очень плохо был выбран единственно возможный.
