– Приходи сегодня вечером ко мне. Песни вмести попоем.
Бедолага-проходчик силился произнести хоть одно слово, но у него ничего не получалось. Вдобавок ко всему у него мелко задрожали колени, а в груди бешено заколотилось сердце. Девушка еще раз окинула взглядом Ранбарта и звонко засмеялась:
– Так что, придешь? Дома до утра никого не будет.
Красный, как лава нижних уровней, проходчик немного унял охватившее его волнение и наконец смог хоть что-то произнести:
– Э-э-э… Меня зовут Ран. И я из Веселого…
Девушка недовольно сжала пухлые губки и скорчила недовольную гримасу:
– Так ты еще Младший? А что ты тогда делаешь здесь, на площади? И где твой наставник?
Проклятый мрак! От стыда за допущенный им нелепейший промах Ранбарт был готов немедленно провалиться сквозь камень, причем гораздо ниже последнего уровня. И даже мучительная смерть в кипящем лавовом озере казалась сейчас гному спасительным избавлением от постигшего его позора. Несчастный Младший, не зная, куда спрятать внезапно налившиеся свинцом руки, неуклюже переминался с ноги на ногу, совершенно не представляя, каким образом найти выход из абсолютно безнадежной ситуации.
Между тем красавица томно поправила косу, самым прелестным образом сморщила обворожительный носик и разочарованно протянула:
– Знавала я много веселовских парней, да ты что-то на них не похож, – после этих слов незнакомка развернулась и мгновенно затерялась в толпе.
Ошарашенный рудокоп еще долго смотрел ей вслед невидящим взглядом, а в груди у него разливалось никогда ранее не изведанное теплое, щемящее чувство. Смотрел до тех пор, пока его чувствительно не толкнули в спину.
– Ты что, меня не слышишь?
Проходчик обернулся – рядом с ним топтался взмыленный Вилбарт. У него под ногами стояли два огромных заплечных мешка.
– Наши уже поближе к певцам подошли. Кинулись – а тебя нет. Меня за тобой послали. Забирай свое барахло, – брат с силой пнул один из тюков. – И пошли к остальным. А что это у тебя рожа такая красная и задумчивая? Случилось что?
Не обращая внимания на назойливые расспросы брата, Ранбарт молча пробирался через плотную толпу. У него перед глазами все время возникал пленительный образ девушки, и рудокоп ничего не мог с этим поделать. И только после того, как гном присоединился к родичам и получил хороший нагоняй от старейшины, парня немного отпустило. Но вместо облегчения на него навалились невеселые мысли. Как же так могло получиться, что в столь важный момент он вместо того, чтобы поддержать беседу и договориться с незнакомкой насчет сегодняшнего вечера, стоял, как дубовая крепь в шахте, и даже слова вымолвить не мог. Хорошо, что его позора никто из знакомых не видел и смеяться над ним не будут. Эх, такой шанс упустил, такой шанс…
На самом деле ничего не может укрыться от внимательных глаз жены старейшины. Не прошло и двести ударов сердца после того, как незнакомка скрылась в толпе, а достопочтенная Миранда уже докладывала мужу о произошедшем. Гербарт внимательно выслушал супругу, незаметно ухмыльнулся в бороду и тихо спросил:
– Сколько ей лет?
– Она, конечно, постарше нашего горемыки, примерно лет на сорок, и кольцо на руке у нее с желтым сапфиром, – женщина задумалась на пять ударов сердца и решительно сказала: – Опрятная, да на вид работящая. Думаю, что она будет хорошей женой для Ранбарта.
Старейшина, поглаживая бороду, медленно кивал, обдумывая услышанное. Его абсолютно не волновало то обстоятельство, что девушка немного старше проходчика. А что волноваться, если почти у всех гномов жены старше мужей. И кольцо с желтым камнем, обозначающее, что его обладательница два раза была замужем, тоже ни капли не беспокоило главу рода. Наоборот, это очень хорошо. Значит, женщину не нужно будет учить, как вести себя с мужчиной. Тревожился старейшина лишь за то, что работающий на самых глубоких уровнях шахты молодой рудокоп до сих пор не женат. А сколько ему жить под сводом осталось? Год, два. Самое большее три. Да и то, если сильно повезет. Так что пора Ранбарту обзаводиться семьей и заводить потомство. Род не может просто так терять своих гномов.
