— Спрятать? Где? На космических кораблях нет тайников, — проговорил Штейнман скучающим тоном. — Он оставался на «Джейн» лишь несколько минут, — только и мог поставить чемоданчик в указанное ему место. — Глаза Штейнмана зло блеснули. — Посмотрите правде в глаза. Единственные люди, имевшие возможность стащить драгоценности, — это наши дорогие полицейские.
Инспектор покраснел и приподнялся с места: — Я бы вас попросил!
— У нас есть лишь ваше заверение, что они невиновны, — проворчал Штейнман. — Почему ваше слово стоит дороже моего?
— Сиалох сделал успокоительный жест.
— Пожалуйста, не ссорьтесь. Ссоры нелогичны. — Клюв марсианина открылся и задребезжал, что означало: Сиалох улыбается. — Я кого-нибудь из вас есть гипотеза? Я готов ее выслушать.
Воцарилась тишина. Холлидей пробормотал: — У меня есть.
Сиалох закрыл глаза и спокойно затянулся дымом.
Словам Холлидея, на взгляд сыщика, не хватало убежденности.
— Но только, если мое предположение верно, вам никогда не найти камешки.
Грегг нахмурился.
— Я шатался по всей Солнечной системе, — продолжал Холлидей. — В ней чувствуешь себя потерянным.
Да.'Нужно побывать там, в космосе, одному, чтобы понять, что такое одиночество. Я занимался изысканиями… как любитель… я искал уран. И я не верю, что мы знаем б Вселенной все. Или даже о том, что находится в пустоте между планетами.
— Вы говорите о кобблиях? — спросил Грегг, — Можете называть это суеверием, если хотите. Но стоит достаточно долго пробыть в Пространстве… да, тогда вы узнаете. Там есть живые существа, где-то там, в Пространстве — существа, состоящие из газа или излучений, как вам угодно. Существа, которые живут в Пространстве.
— А зачем такому коббяию драгоценности?
Холлидей развел руками.
— Откуда я знаю? Может быть, им надоели наши полеты через их мрачное царство. Украсть драгоценности марсианской короны — лучшее средство прервать сообщение с Марсом, не так ли?
Только ироническое урчание трубки Сиалоха нарушало наступившее молчание.
— Ладно… — Грегг теребил пресс-папье из метеорита. — У вас есть еще вопросы, мистер Сиалох?
— Только один. — Тройные веки поднялись, холодный взгляд уперся в Штейнмана. — У вас есть какоенибудь увлечение?
— У меня? Шахматы. Но какое вам до этого дело? — Штейнман насупился.
— Ничего другого?
— Здесь нет других развлечений.
Сиалох бросил взгляд на инспектора, сидевшего склонив голову, и затем сказал мягко:
— Я понимаю. Спасибо. Может быть, мы с вами сыграем как-нибудь на днях? Я играю неплохо. Это все, господа.
Oни вышли, витая в воздухе, как духи во сне, из-за слабого притяжения.
Грегг бросил на Сиалоха умоляющий взгляд: — Ну что же, в конце концов?
— Ничего особенного… Да, пока я здесь, я хотел бы видеть техников за работой. При моей профессии нужно иметь представление обо всех профессиях.
Грегг тяжело вздохнул.
— Полиции придется снять эмбарго, и как можно скорее, — заметил Романович. — Иначе ей придется давать объяснения. Склады уже забиты.
— Это было бы лучше всего, — согласился Сиалох. — Да, скажите… здесь все стандартное? На всех станциях так?
— Вы имеете в виду скафандры и оборудование? Да, они везде одинаковы.
— Вы не позволите мне взглянуть на все это поближе?
«Боже, храни меня от инквизиторов», — подумал Романович и подозвал механика.
— Мистер Сиалох хотел бы, чтобы вы объяснили, как устроен и работает ваш скафандр, — сказал он саркастическим тоном.
— Пожалуйста. Это стандартный скафандр, подкрепленный в сочленениях. — Руки механика в тяжелых перчатках начали жестикулировать. — Спирали отопления питаются от этой батареи. В резервуаре запас воздуха на десять часов. Эти пряжки удерживают инструменты, иначе они плавали бы вокруг вас. Этот маленький баллон на поясе содержит краску, которая разбрызгивается вот этим жиклером.
— Зачем красят корабли? — спросил Сиалох. — В космосе ведь нет ничего, что могло бы привести к коррозии?
— Мы называем это краской, но это вообще-то состав гунк. Им можно заклеить дыру в фюзеляже — временно, пока не будет возможности установить новую плиту или как-то иначе исправить повреждение- например, отверстие, пробитое метеоритом.
