Я думал, отдаст записную книжку, поблагодарю, вручу какую-нибудь денежку. Но он топтался в передней, с любопытством глядел на меня.
— Зайдите. Присядьте.
Он с готовностью стал расшнуровывать и снимать ботинки. Прошёл в носках в комнату, уселся на стул, начал озирать стены. Потом, вспомнив о цели своего визита, выложил на скатерть записную книжку.
— Ещё раз спасибо. Сколько я вам обязан?
— Нисколько. А вы играете в шахматы?
— Нет.
— Почему?
— Потому что не играю. Некогда тратить время жизни на передвижение деревяшек по деревянной доске.
— Вы так думаете? Интересно. А как вы относитесь к разводу?
— Как к шахматам. — Этот посетитель со своим скрипучим голосом начал меня всерьёз раздражать.
— А я вот женился два года назад, маленький ребенок… Семейная жизнь не складывается. На работе тоже. Служу в Госкомстате. За шесть лет никакого повышения зарплаты. Вообще я там как белая ворона… Вот разводиться собираемся.
Передо мной сидело само Одиночество.
— У вас ребёнок, — сказал я. — Может быть, все наладится.
— Вы так думаете? — он нерешительно поднялся. — Вам хорошо! У вас вон сколько друзей и знакомых, целая записная книжка.
Я тоже встал.
— А как вы относитесь к пиву? Хотите, пойдём выпьем пива?
Мне было не до пива.
Но раз уж так получилось, я решил выйти вместе с ним, чтобы купить новую записную книжку. Переписать в неё все необходимое. За вычетом номеров телефонов мнимых друзей. Он сопроводил меня до одного из павильончиков в подземном переходе, где я и приобрёл искомое.
— А знаете что? — спросил он, понимая, что пора расставаться. — Вы не запишете мой телефон? На всякий случай.
— На какую букву? Как вас зовут?
— Володя.
— Хорошо, тёзка. Есть авторучка? Я почувствовал себя ханжой и святошей.
Он был медвежатник. Не из тех, кто взламывает сейфы. А из тех, кто действительно охотится на медведей.
И фамилия его была Медведев.
Я долго не мог уразуметь, зачем нужно такому добродушному человеку убивать мишек.
За полтора года нашего знакомства автослесарь Володя Медведев десятки раз приезжал ко мне по вечерам после работы в автосервисе при мотеле. Обязательно привозил с собой бутылку водки.
— Нет, но ты мне скажи, — хрипел он, разливая её по стопарикам, — почему христиане считают, что развод — грех? А если она не может родить? Если бесхозяйственная? С другой стороны, оставлю её — кому будет нужна?
Он видел, что эти разговоры мне тягостны, но продолжал бубнить:
— У меня лежачая старуха мать. Второй год, как сломала шейку бедра. И мать, и жена на моей шее. Из-за них все не могу взять из детдома какого-нибудь пацанёнка, у которого ни папки, ни мамки. Я бы его охотиться научил, рыбачить…
Он пил и не пьянел. Только взгляд останавливался, наливался тоской. Сжимались кулачища, покрытые шрамами от тяжёлой работы.
— За смену надышишься сваркой, выхлопами. Извини, — он выходил к умывальнику в ванной — отхаркаться. А вернувшись к столу, вдруг задавал какой-нибудь нелёгкий вопрос. До сих пор помню, как сказал: «В перерыв ели сосиски в буфете, один жестянщик трепал, что нельзя доказать существование Бога. Ты как думаешь, можно?»
Уходил от меня Володя Медведев поздно. Не очень-то хотелось ему возвращаться в родные стены.
И вот как-то осенью пригласил к себе в гости.
Ехать не хотелось. Но не поехать не мог. Мало того, что Володя периодически чинил мой автомобиль. Он почему-то прикипел ко мне. Хотя ничего общего между нами, казалось, не было и быть не могло. Да и в качестве собутыльника я был ему не по плечу.
…Двухкомнатная квартирка с низкими потолками тесна была Володе Медведеву, самому похожему на медведя. Печать неухоженности, запустения лежала на всём, даже на пыльной медвежьей шкуре, распятой над продавленным диваном.
Сначала он провёл меня на захламлённый балкон, где похвастался огромной пластиковой бочкой, предназначенной для вымачивания в каком-то растворе медвежьих шкур, жаровней с шампурами.
— Скоро будешь есть шашлык из медвежатины. Сам замариную в сухом вине. С луком, перцем и солью.
Он усадил меня в кухне, забросил в морозильник принесённую мною бутылку «Столичной», накрыл на стол. Поставил в центре его половину здоровенного арбуза, банку маринованных маслят. Худющая жена Володи молча разложила по нашим тарелкам дымящиеся сардельки, сняла с плиты кастрюлю отварной картошки и вышла в комнату к лежачей больной.
