У тех, кто прошёл инициацию, всё выглядит несколько иначе. Их не тянет в объятия друг друга исключительно ради получения наслаждения, им требуется слияние душ, рождающее таинственное чувство, называемое любовью. В самом высоком смысле этого слова. Когда такие мужчины и женщины находят друг друга, они начинают буквально истекать любовью, и даже мир вокруг них светлеет. По-другому, в общем-то, и быть не может. Вот Вивьен неделю назад, во время визита в иркутский Центр, заявила, что человек — рецептор Мироздания, и пока он обитает в своём плотном теле, ничто человеческое ему не чуждо. Именно таким образом он выполняет своё предназначение и осуществляет обратную связь. Его основные инстинкты — сон, еда, размножение, накопление опыта. На первое место, по словам Тараоки, следует ставить сон, потому что во сне происходит сброс информации, во сне мозг работает совершенно в ином режиме: он задвигает на второй план сбор сведений из окружающего мира с помощью пяти органов чувств и открывает каналы прямого доступа. К сожалению, далеко не каждый человек способен считывать и дешифровывать полученные во сне знания. Если бы это было так просто, жизнь на Земле приобрела бы совершенно иной характер. Но имеет место блокировка, и, очевидно, она тем жёстче, чем более подвержен её обладатель негативным эмоциям и агрессии Мы — другие. Тут Вивьен сделала паузу, чтобы слушатели прониклись важностью мысли. У нас прямые каналы доступа к информации действуют постоянно. Для нас инстинкты уже не являются чем-то необходимым, и опыт мы накапливаем совсем иначе. Мы по большому счёту не нуждаемся в еде, сне и отдыхе. Мы воспринимаем внешние воздействия намного глубже, намного многогранней и намного объемней, чем заурядный человек. Соответственно, поток образов и эмоций, транслируемых нами Мирозданию, на порядок больше ручейка обычной обратной связи. А самое сильное чувство — по накалу страсти и созидательному потенциалу — это любовь. Извините уж за сухость изложения, но человеческий язык слишком беден для описания наших ощущений. «Лучше я вам приоткрою частичку своей души, — улыбнулась Вивьен. — Так будет правильно».
Не успела Маша и глазом моргнуть, как её буквально затопило светом, теплом и нежностью. И ещё чем-то, и ещё. Привычный мир, до мелочей знакомый с детства, волшебно истончился, сохранив лишь полупрозрачные контуры, мягкие и ласковые руки приподняли девушку и, еле ощутимо покачивая, повлекли в самый центр этого невозможного средоточия вселенской любви. Лишь в дальнем уголке сознания слабо вспыхнула, но так и не оформилась мысль, что, наверное, вот именно это и называют странным словечком «нирвана», грубым и совсем непохожим на парение в солнечной бездне. Сколько продолжалось её вознесение — секунду или вечность — Маша так и не смогла определить, но когда Вивьен задёрнула приоткрывшийся полог, девушка ещё успела разглядеть неописуемое блаженство на физиономиях своих друзей. И только Димка выглядел бледным и потрясённым. Ещё бы! Его любимая продемонстрировала такое, до чего ему ещё тянуться и тянуться.
Впрочем, как и ей, Маше. Ведь она испытывала нечто подобное лишь в моменты близости с Никитой, когда жаркая волна подхватывала её и поднимала в запредельную высь. А ведь для Вивьен, похоже, это являлось самым обычным состоянием. «Да, — подтвердила японка. — Но с одной маленькой поправкой. Это не совсем моё. Это относится к единому сознанию Ли-Бородина-Терехова-Тараоки».
Маша опять тихонько вздохнула и осторожно повернула голову. Никита не спал. Он, не шевелясь, лежал на спине и широко раскрытыми глазами смотрел в потолок. Губы его еле заметно подрагивали. Никогда Маша не видела у мужа такого лица. Она порывисто приподнялась на локте, и от этого резкого движения волосы её разметались.
— Что?! — не спросила, выдохнула она.
Никита сейчас же перелился из лежачего положения в сидячее, развернулся всем корпусом, мягко, но настойчиво повлёк жену к себе, лёгким движением приглаживая её рассыпавшиеся волосы, обнял, поцеловал в висок и только после этого тихо сказал:
— Знаешь, Машутка, я перестал чувствовать Макса.
