День седьмой. Сегодня приснился интересный сон. Парень жил в домике типа сарая. Какая–то женщина типа мачехи. Отец, несколько детей. Режим ещё строже, чем сейчас. Органы правопорядка управляют всем и держат большую часть населения в страхе.
Однажды ночью загорелось что–то на рынке. Самый суровый детектив ночью пригнал к месту кучу народа и стал расспрашивать, кто что видел. При этом все знали, что он сторонник жестоких методов. У него был довольно добрый напарник, чуть менее красивый, но здоровее и веселее.
Я для чего–то притворился калекой. Сидел там в инвалидной коляске. Злой детектив ходил вокруг да около, громко говорил. Ходили слухи, что он раскрыл все преступления, которые ему попадались, что он чуть ли не сразу видит всю правду. Поэтому мне было страшно.
Около меня прокатился красный шарик, и я решил поднять его.
— Вот! Вот этот парень–молодец! — сказал злой детектив, — даже, несмотря на недуг, наклоняется и поднимает. Спортсменом, небось, был, — сказал он с улыбкой, и при этом смотрел он на меня так, как будто это был вопрос.
— Занимался раньше. — Ответил я.
Вдруг он посмотрел на меня ещё злее. Быстро подошёл, и взял маленький молоточек. Всё ясно. Сейчас этот изверг будет меня бить.
Слегка ударил по правой ноге, я даже не стал сдерживаться — всё равно будет бить меня, пока не закричу.
— Так больно? А так?
Потом он слегка ударил меня этим же молоточком по шее и опять спросил тоже самое.
— Ну, конечно, не максимум по шкале боли, но чувствуется. — Ответил я, не желая его провоцировать, но и не вызывая ненависть из–за моей слабости.
— Ненавижу, когда мне врут. — Сказал он со своей мерзкой недоулыбкой. Люди смотрели на это молча, ибо знали, чем им может стоить протест.
— Ну–ка, пойдём–ка со мной! — сказал злобный.
Через некоторое время он притащил меня к своему начальнику, рассказал ситуацию и спросил, что со мной делать.
К моему изумлению, начальник приказал отпустить меня. Злобный детектив ощетинился, вскрикнул: «Ну как же так?! Он же обманывает милицию!»
— Я разберусь — закончил разговор начальник.
Того это сильно разочаровало, но продолжать он не стал и ушёл, захлопнув дверь.
— Он немного нервный. Не обращай внимание. А вот напарник его, — он показал на какую–то размытую фотографию, — хороший человек, сам вызвался помогать вашим. — Разглядеть было трудно, но, вроде, похож.
Начальник говорил, сохраняя беспристрастное лицо.
— В вашем районе последнее время что–то уж слишком не спокойно. Но поговорить я с тобой хотел не об этом. — Он начал болтать про мою мачеху, мне это не понравилось, так что я почти всё прослушал.
— … так всё повернула, как будто она добродетель, но на самом деле нет. — Это я услышал. Я сделал пару движений, чтобы уже дать понять, что разговор надо заканчивать, сказал, что я подумаю и присмотрюсь к ней, он, видимо, не обратил на это внимания.
В коридоре послышался громкий дверной скрип, это было близко, я обернулся. А когда снова посмотрел на начальника — он уже, молча, смотрел в стену, упёршись руками в диван. Вдруг в его глазах что–то изменилось, он резко посмотрел на меня. «Понятно дело» — подумал я. Но было уже поздно — тот схватил меня за руку, и вторую тянул к моему лицу. Я отпихнул его ногой со всей силы, но это почти не помогло…
Я всегда просыпаюсь до того, как меня убьют. Возможно, из–за страха. Правда интересно было бы посмотреть, что будут показывать дальше, после того как откинусь, уж явно не меня сверху, возможно, новый сюжет.
Тем не менее, после интересного сна улучшается настроение и, возможно, повышается стрессоустойчивость. Сегодня у меня по плану опять помедитировать из–за чего будет труднее заснуть ночью. Пока людей спрашивать особо не о чём.
Не могу быть уверен в том, что в наших палатах нет скрытых камер, но в душевой их ставить было бы не этично, так что там я могу делать свои дела, поддерживая функции своего организма на необходимом уровне. За счёт чего моё самочувствие сейчас практически такое же, как дома. Им это тоже выгодно.
Сегодня задумался над закономерностями развития этого мира. Раньше мужик был главой семьи, обеспечивал её трофеем из–за своих более развитых физических способностей. Женщина же обрабатывала этот хлам, что мужик тащит в дом, да и в целом вела хозяйство. Таким образом, мужик должен был быть могучим и умелым воином или землепашцем, а жена, в свою очередь — заботливой, верной и экономичной. Сейчас роли примерно те же, но бросаются в глаза отличия. В частности сейчас у мужика голова должна быть забита только тем, как с помощью своих знаний интеллекта или умений обмануть побольше людей на деньги или услужиться вышестоящему. А у женщины голова должна быть забита тем, как бы эти деньги из мужика вытащить, например, путём повышения ценности своего тела или каких–то других качеств. Если раньше в палатку дом или пещеру возвращался накаченный мужик с мечом, то итак становилось видно, кто здесь хозяин. Сейчас же домой возвратится какой–нибудь потный лысый волосатый мужик в костюме с толстым кошельком. Так что поневоле начинаешь задумываться. Иной раз грань может быть так размыта, что вообще не поймёшь кто из них мужик, а кто — баба.
