Кто из Вас — братьев — писал стихи для Ваших совместных произведений? И писали ли вообще братья Стругацкие отдельные от своих произведений стихотворения?
Александр Пошелюжин. Барнаул, Россия — 04.10.02
Стихи для своих текстов писали мы оба. Я — чаще, АНС — реже. Я вообще считался «специалистом по поэзии», АНС стихи скорее не любил. Я же в молодости баловался стихами активно, предпочитая романтические или неприличные песенки для пения под гитару. Тогда ведь (конец 40-х, начало 50-х) не было ни Высоцкого, ни Окуджавы, ни Кима — приходилось сочинять самим.
Как я понял, Вы по жизни человек сугубо мирный, штатский. Кто же тогда придумывал весь этот военный антураж в ОО, «Туче», «Гадких лебедях», «Поиске предназначения» — ротмистры, «Осы», именно бомбер, белые субмарины? Вы специально изучали звания иностранных армий, развитие авиации и ракетных войск или видоизменяли то, что видели, к примеру на майских или октябрьских парадах, читали в книгах?
Максим Маслаков. Москва, Россия — 05.02.03
Ну, во-первых, АНС был как-никак кадровым офицером, прослужил в армии больше десяти лет и знал этот мир не понаслышке. А во-вторых, мы оба с детства «инфантильные милитаристы» и всегда интересовались всем, что имеет отношение к армии, к оружию, к современной войне вообще. Между прочим, перед войной и сразу после военное воспитание подростка (через посредство агитации, пропаганды, игр, игрушек, книжек о военном деле) было поставлено очень здорово, и это сыграло в нашем взрослении определенную роль. Впоследствии мы оба, конечно, стали антимилитаристами и даже пацифистами (БНС — в большей степени, АНС — в меньшей), но интерес к батальной прозе, военному кино, к войне вообще сохранился. Я же говорю: «инфантильный милитаризм»
Я чувствую ностальгию по времени, которого я не увидел (я родился в 1974), — шестидесятым годам, когда люди спорили на тему, может ли машина мыслить, кто важнее — физики или лирики, как достичь коммунизма, когда впервые появились Ваши произведения и произведения множества других писателей… Почему-то кажется, что эта эпоха была освещена каким-то особенным светом, в то время как сейчас время куда как более обычное и мрачное. Вроде бы книг и возможностей стало гораздо больше, но ушло что-то очень важное. А есть ли у Вас похожие чувства?
Maksim. Leeds, England— 15.03.03
Вы совершенно правы. Конец 50-х и начало 60-х (Первая Оттепель) было, действительно, светлым и особенным временем. Мое поколение (поколение шестидесятников) было исполнено надежд и оптимизма, мы все думали, что страшные годы зажима и несвободы остались позади, и теперь с каждым годом будет становиться все лучше, легче и светлей. Люди, крепко битые, или просто умные, понимали, конечно, что так не бывает, что номенклатура не отдаст власти и никогда не допустит свободы слова и мысли. И конечно, они были правы. Начиная с 1966 года началось завинчивание гаек, а после чешских событий ВСЕМ стало ясно, что Оттепель кончилась безвозвратно.
Во многих Ваших произведениях главный герой описывается как «очень большой», то есть высокого роста и могучего телосложения. С чем это связано, и сознательно ли это сделано для придания некой эпичности героям, или же из-за некого Вашего или А. Стругацкого отношения к подобной черте людей?
Николай Хандога. Днепропетровск, Украина — 22.04.03
Никакого у нас специфического отношения к рослым людям не было, тем более, что оба мы — выше среднего роста, а АН так и новее был за 185. Просто герои наши бывают и «большие», и «маленькие», но большие, наверное, скорее бросаются в глаза?
В свое время в мои руки попал справочник «Союза писателей» с адресами и телефонами. Не испытывали Вы неудобств от опубликования Вашего адреса и телефона?
Александр Шелудько. Кондрово, Россия — 25.08.03
Этот справочник выпущен был маленьким тиражом и вообще был практически ДСП. Впрочем, фанаты во все времена ухитрялись как-то выяснять адреса наши и телефоны и время от времени ставили нас перед выбором: быть откровенно невежливым и не тратить уйму времени на бессмысленную чепуху. Чем старше (и опытнее) мы становились, тем однозначнее становился наш выбор.
