Интерны и хирурги бывшими не бывают - страница 15

* * *

Главное, о чем следует помнить, – человек, внезапно потерявший сознание, нуждается в срочной квалифицированной медицинской помощи. От того, насколько быстро пациент окажется в больнице, напрямую может зависеть его жизнь. И счет времени здесь может идти не на часы, а на минуты.

Опыт – самый лучший учитель. Берет, правда, дорого, но зато объясняет доходчиво.

Автор неизвестен

Начиналось лето 2011 года. С момента окончания мной ординатуры прошло уже 9 месяцев. Из них 8 месяцев я работал в отделении у шефа на дневной ставке – вел пациентов, оформлял истории болезни, ассистировал на операциях и все чаще оперировал сам. К этому времени я уже практически полностью привык работать сам, не бегая к шефу через каждые пять минут и не надоедая старшим врачам отделения просьбами и вопросами. Первый год самостоятельной работы дался мне нелегко. Если, будучи клиническим ординатором, я вел максимум две палаты, то есть не больше 10–12 пациентов, то, начав работать хирургом отделения, я тут же получил в свое распоряжение три шестиместные палаты. Две из них были общими, а одна из палат была послеоперационной – туда поступали пациенты после операций, когда их состояние не позволяло госпитализировать их в общие палаты, но и не требовало перевода в реанимацию. В этой палате работала отдельная медицинская сестра, которая занималась только вверенными ей «послеоперационными» пациентами. Кроме оперированных больных, в эту палату госпитализировали диагностически неясных пациентов, тяжелых, пожилых, пациентов, готовящихся к срочным операциям и требующих для этого определенной подготовки, переведенных из отделения реанимации, пациентов с угрозой развития делирия – в общем, всех тех, кто нуждался в постоянном наблюдении, усиленном лечении или просто уходе. А поскольку такая палата была одна, то там лежали как мужчины, так и женщины, отделенные друг от друга занавесками, и иногда пациенты попадали туда не по медицинским показаниям, а из-за банального отсутствия мест в общих палатах. Следствием такой универсальности послеоперационной палаты был очень высокий оборот койки. Каждое утро начиналось с обсуждения перспектив перевода пациентов с целью освободить места для тех, кому в течение дня они могут понадобиться, и не была редкостью ситуация, когда за день «личный состав» палаты полностью обновлялся. Для меня опыт работы с таким количеством разных, в том числе тяжелых и неясных пациентов, был бесценен, но расплачиваться за него приходилось огромными объемами «бумажной» работы. Бывало, что с учетом всех переводов и поступлений за день мне приходилось оформлять более тридцати историй болезни. За первый год своей работы я ни разу не ушел домой раньше восьми часов вечера. А ведь у меня были еще и дежурства, и рабочие субботы! Но оно того стоило! Чем больше я знал и умел сам, тем с большим уважением ко мне относились старшие коллеги, тем больше доверял мне шеф. Мне доставалось все больше сложных пациентов и самостоятельных операций, чему я, признаться, был очень рад. А с началом сезона летних отпусков шеф доверил мне еще и одну двухместную палату, в которую часто госпитализировали больных, требующих повышенного внимания не столько по медицинским показаниям, сколько по своему социальному статусу.

– Лех! Сегодня А. последний день. С понедельника он в отпуске. Его палаты я распределю между врачами. Ты возьми двухместную. Сегодня обе пациентки оттуда выписываются, а в понедельник к тебе туда поступит главная сестра нашей больницы С.

– На обследование?

– На операцию. У нее камни в желчном пузыре. Обследования у нее все готовы. Она в понедельник с ними придет уже подготовленная. Так что ты в понедельник пораньше приходи – надо будет с утра успеть оформить историю. А на операцию ты со мной пойдешь.

– Хорошо. Все сделаю.

– И ты с ней повнимательнее. И сестрам нашим напоминай об этом.

– Понял.

В понедельник я был на работе с раннего утра. Шеф, обычно приходивший раньше всех, удивился, увидев, меня.