Открытое море напоминало о себе частыми туманами, обилием перелетных птиц и ощутимым теплом.
И однажды поздним вечером Саша Вулькын сказал:
— Завтра можно выходить на охоту.
Представитель Службы охраны окружающей среды предписал на время миграции моржей и китов ограничить плавание грузовых судов, а для грузовых дирижаблей и вертолетов посоветовал другие маршруты.
На первую охоту попросились художник и Метелица.
Байдары тащили по льду до открытой воды. Это можно было сделать грузовым аэрокраном минут за десять, но тогда надо было отказаться от удовольствия пройтись по тающему, покрытому голубыми снежницами весеннему морскому льду, следуя за медленно движущимся снегоходом-буксиром. Когда-то, в старину, эту работу выполняли собачьи упряжки.
Никто не ехал ни на снегоходах, ни на прицепленных нартах. Метелица шагал следом за Иваном Теином, держась за борт кожаной байдары. Солнце припекало, вокруг сверкал лед, над головами пролетали птичьи стаи, было празднично и ярко. Молодые ребята разделись по пояс, подставив тела солнечным лучам.
Иван Теин чувствовал себя в эти минуты по-настоящему счастливым, немного сожалея в душе о том, что это чувство не может до конца понять и разделить Метелица, родившийся и выросший далеко отсюда. Ему неведома эта внутренняя праздничность, предвкушение азарта погони за убегающим зверем, ощущение полного обновления души и тела. Пока живешь на Чукотке, это случается каждый год, каждую весну, с каждым возвращением солнечного тепла.
Блеск открытой воды слепил глаза. Плавающие льдины сверкали белизной. Когда спустили байдару и она закачалась на воде, просвечивающей сквозь прозрачную моржовую кожу. Метелица не выдержал и воскликнул:
— Ну и сооружение! Неужто в нем можно плавать во льдах?
Иван Теин чуть насмешливо посмотрел на него:
— Если опасаетесь, можете остаться.
— Нет, уж решился — пути назад нет, — громко произнес Метелица и осторожно взошел на байдару, стараясь ставить ногу на деревянные планки-перекладины.
Водрузили мачту, подняли парус, и байдара взяла направление на острова. На руле, низко надвинув на глаза цветной солнцезащитный козырек, сидел Саша Вулькын. Иван Теин занял место на носу. Метелица пристроился под ногами сидящего на возвышении рулевого. Остальные готовили охотничье снаряжение: надували пузыри-поплавки, примеряли наконечники гарпунов, проверяли старое огнестрельное оружие.
Когда отошли от берега и открылся Берингов пролив, видимый во всей своей шири, оба острова предстали в новом облике: увенчанные высокими башнями-опорами, словно бы выросшими сами по себе из той же серо-черной породы, из которой сложены острова Большой и Малый Диомид. Острова изменили свой внешний вид, и это было несколько странно и непривычно для людей, привыкших к их неизменным очертаниям.
— Байдара впереди! — воскликнул один из гарпунеров.
Меж льдин вдали виднелось темное пятно. Через некоторое время стал ясно различим парус. Вглядевшись, Саша Вулькын сказал:
— Иналикцы, теперешние кинг-айлендцы.
Иналикскую байдару вел Джеймс Мылрок. Иван Теин узнал его еще издали и крикнул ему по-чукотски:
— Етти, Мылрок!
— Хэллоу, Иван!
Мелькнувшее было выражение радости на лице у Джеймса сменилось сумрачностью. Но через некоторое время оба старых друга, благодаря внутреннему усилию, незаметному для окружающих, улыбались друг другу, оживленно заговорили о течениях, местах, где на льдинах лежат моржи.
Байдары качались на воде борт к борту, ударяясь, но эластичность корпусов, связанных моржовыми и лахтачьими сыромятными ремнями, амортизировала удары, и кожаные суда лишь пружинили, не нанося друг другу никакого вреда.
Изменился Джеймс. В его облике уже не было прежней уверенности в себе, и внешне он постарел. В глазах не исчезло выражение глубокой озабоченности, иногда переходящее в явную опечаленность… Остальные охотники с интересом наблюдали за неожиданной встречей двух старых друзей.
Байдара принадлежала Джеймсу Мылроку, точно так же, как его собственностью были гарпуны, оружие, все, что было на байдаре, до последнего мотка ремня. Всю свою жизнь, все то время, что они знакомы, для Ивана Теина всегда было непостижимым, непонятным, как можно быть собственником байдары. Те, кто охотился на байдаре Джеймса Мылрока, получали долю от добычи в зависимости от того, как распорядится хозяин. Хозяин… Маленький, но хозяин. Это чувствовалось даже во внешнем облике эскимоса, в каких-то едва уловимых оттенках его поведения.
