— У меня нет основания не верить своему президенту, — нерешительно ответил Хью Дуглас.
— Я не хотел вас обидеть, Хью, — уже мягче заговорил Метелица. — Вы прекрасно знаете, что во многом мы идем вам навстречу, иногда даже вопреки нашим принципам, но для пользы дела. Мы согласились, чтобы были две администрации строительства моста, хотя вы как специалист должны знать, что было бы гораздо лучше иметь одну администрацию, унифицированные машины, механизмы и так далее… Почему нельзя иметь одну систему безопасности моста, — это никак не укладывается в моей голове… Ну хорошо, у вас есть что-то свое, может быть, лучшее, чем наше. Тогда почему бы не сделать так, чтобы распространить на весь мост вашу систему?
— Наша сторона считает, что каждая администрация должна своими силами обеспечить безопасность своей части моста.
— Да ведь мост-то один! — голос Метелицы прозвучал неожиданно громко, и Хью Дуглас с беспокойством оглянулся.
— Но каждая половина моста проходит по территории своего государства, — возразил он. — И мне кажется, что наш спор совершенно бесполезен.
— Ну хорошо, — голос Метелицы снова зазвучал доверительно и дружелюбно, — вы можете сказать мне лично, не боясь, что я кому-то передам, свое отношение к этому?
Хью Дуглас ответил не сразу.
— Бог свидетель, — сказал он, почему-то взглянув на полярное сияние. — Я сделал все, что мог, чтобы убедить своих соотечественников в разумности советских предложений. Сначала меня вежливо выслушивали, иногда даже делали вид, что соглашаются, а под конец попросту дали понять, что это не мое дело и что мне следовало бы вообще заткнуться… Тогда я подал прошение об отставке. Поверьте мне, дорогой Метелица, мне было нелегко решиться на такой шаг. Мост стал частью моей жизни, и я искренне гордился тем, что принимаю не последнее участие в этом великом деле. Мне даже казалось, что после строительства Интерконтинентального моста из сознания людей окончательно исчезнет даже мысль о том, что в мире может когда-нибудь вспыхнуть война… У меня ведь тоже дети, внуки… Я бы хотел, чтобы они гордились делами своего деда. Согласитесь, что не каждому на земле выпадает такое счастье: оставить после себя нечто действительно грандиозное, достаточно убедительное и впечатляющее… Я все же подал прошение об отставке. Я рассчитывал, что этот шаг заставит кое-кого прислушаться к моему мнению. И когда мне дали знать, что состоится встреча с президентом, и даже намекнули, что это связано с прошением об отставке, у меня забрезжила надежда: не все еще потеряно. Но, дорогой Метелица, президент не дал мне ни слова сказать об этом. Он прочитал мне дидактическую лекцию о важности строительства моста в таких выражениях, которых нынче избегает даже самый примитивный газетчик. Но, главное, он сказал, что если я не хочу нанести ущерба Соединенным Штатам, престижу страны и лично ему, президенту, то должен забрать прошение об отставке и работать на прежнем месте, не пытаясь влезать не в свои дела, в дела, входящие в компетенцию правительства Соединенных Штатов Америки. Он принимал меня в Овальном кабинете. Под конец беседы он довольно небрежно кинул мое прошение в пылающий камин и сказал: «Считайте, что этой бумаги не существовало. До скорой встречи в Беринговом проливе!»
Хью Дуглас замолчал. В душе у Метелицы было смятенно от разноречивых мыслей: он и жалел своего американского коллегу, и в то же время досадовал на него. В самом деле, неужели и впрямь было так трудно доказать необходимость единой системы безопасности моста? Чего здесь-то торговаться и бояться?
Но он не стал произносить вслух свои сомнения и мысли.
Свет от близких домов нового Уэлена, льющийся из широких окон, освещал их.
— У меня сложилось впечатление, что даже в окружении президента есть люди, которые начинают сожалеть о строительстве Интерконтинентального моста, — с грустью проговорил Хью Дуглас.
— А разве их раньше не было? — спросил Метелица.
— Раньше они не говорили об этом открыто, — ответил Хью Дуглас. — А теперь ехидно спрашивают: ну как там у тебя, Хью, идет строительство моста из коммунизма в капитализм?
