Целый альбом был посвящен встрече Руаля Амундсена после завершения им сквозного плавания по Северному морскому пути. Дамы в длинных черных платьях, с цветами на шляпах и сам носатый, загоревший под холодными полярными ветрами знаменитый норвежский путешественник… В студенческие годы Петр-Амая совершил туристскую поездку в Норвегию и на окраине Осло, рядом с Морским музеем, с удивлением и восхищением рассматривал крохотное, если не сказать утлое суденышко «Йоа», на котором Амундсен проплыл Северо-Западным проходом, через лабиринт островов Канадского архипелага. Путешествие вдоль северных берегов Азии совершалось на другом корабле — «Мод», — который, к сожалению, не сохранился.
Богатства архива и библиотеки Аляскинского университета поражали. Здесь же хранились книги с автографами земляка Петра-Амаи — Евгения Таю. Они были изданы в разное время в разных городах — в Москве, в Ленинграде, Магадане, Нью-Йорке, в Париже. Несколько книг было и на чукотском языке.
Петр-Амая, увлеченный работой, не замечал времени, иногда пропуская обед. Некоторые тексты и фотографии, нужные для книги, он тут же отдавал переснимать.
Однажды служитель, подвозящий на тележке материалы, тихо сказал:
— Вас спрашивают.
Это была молоденькая девушка с черными, гладко причесанными волосами и с белым, бледным лицом.
— Мэри Гопкинс, — представилась она. — Мне передали, что вы заинтересовались картиной Аяхака «Обратная сторона Луны».
— Да. Мне хотелось бы иметь хорошую репродукцию для книги «Великий мост», — пояснил Петр-Амая, вглядываясь в лицо девушки.
— Наша семья считает для себя великой честью оказать вам такую услугу.
— Спасибо, — поблагодарил Петр-Амая.
Чтобы не мешать другим, они перешли в примыкающее к читальному залу небольшое помещение с кофейным автоматом.
Усевшись в кресло, девушка взволнованно продолжала:
— Мои родные, отец Айзек Гопкинс и бабушка Софья, хотели бы также передать вам письма Евгения Таю.
— Письма Евгения Таю?!
Петр-Амая знал, что Евгений Таю и Майкл Гопкинс переписывались почти два десятилетия. Много раз он мечтал увидеть эту переписку.
— Я думаю, что они представят интерес для вас.
— Не только для меня! — воскликнул Петр-Амая.
Еще не веря неслыханной удаче и стараясь не упустить случая, он тут же предложил:
— Давайте сразу же поедем за письмами!
Мэри улыбнулась и нерешительно ответила:
— Можно, конечно… Но мой отец хотел это сделать в торжественной обстановке и приглашает вас отобедать у нас дома сегодня вечером.
— С величайшим удовольствием! — заверил Петр-Амая.
Он уже не мог ничем другим заниматься и едва дождался вечера.
Сначала он бесцельно бродил по городу, заходил в лавки, книжные магазины. Садился в машину и бездумно ехал, пока не оказывался где-нибудь за городом, возле незнакомой речки или озера, и оттуда поспешно возвращался, опасаясь случайной задержки, которая могла бы помешать ему получить драгоценные письма.
Наконец он решил, что лучше всего дожидаться назначенного часа у себя в гостинице.
Он принял холодный душ и, чтобы занять себя, стал рассматривать материалы, полученные для книги. Поездка в Фербенкс оказалась плодотворной. А если к тому же удастся получить письма Евгения Таю, то лишь для одного этого стоило сюда приехать!
Петр-Амая посматривал на часы и торопил время.
Наконец, приблизительно в половине шестого вечера, Петр-Амая еще раз принял душ, надел чистую рубашку и спустился вниз.
В вестибюле его уже ждала Мэри Гопкинс.
— Если разрешите, я вас повезу, — предложила она.
— Но я не хотел бы вас затруднять на обратном пути.
— Мне будет приятно оказать услугу земляку Евгения Таю, друга моего деда, — с улыбкой сказала Мэри.
В дверях они почти столкнулись с парой. Петр-Амая сразу узнал Перси Мылрока, но подругу его видел впервые — белокурая, тоненькая, стройная, она походила на статуэтку, хотя ее лицо лучилось живой улыб: кой. Перси был занят разговором с ней и не заметил Петра-Амаю.
Мэри Гопкинс повела машину новой, незнакомой дорогой.
— Тот дом, в котором вы побывали в гостях у Кристофера Ноблеса, — рассказывала Мэри, — принадлежал моему деду до конца прошлого века. В тот год, когда он впервые встретился с Евгением Таю, случилось страшное несчастье: дед катался на лыжах с дочкой, которой уже было восемь лет, вон там, на другой стороне шоссе, в лесочке. На обратном пути девочка замешкалась, и тут из-за поворота на полном ходу выскочила большая грузовая машина. Шофер уже ничего не мог поделать. Девочка умерла мгновенно. Дед страшно переживал, и даже были опасения, что он может потерять разум. Но слава богу, все обошлось. Родился мой отец — Айзек, но память о погибшей любимой дочери жила всегда, особенно в старом доме. Тогда моя бабушка Джейн решила построить другой дом. Вот туда мы и едем. Старый дом остался во владении нашей семьи, и он, слава богу, не пустует; приезжие профессора живут в нем.
