— ХВАТИТ! — взвыл я. — Не знаю, откуда Кертис берет свои безумные идеи, но наше дело — ее не критиковать, а украсть! Так что, если вы не против, — я поглядел на часы, — у нас осталось двадцать пять минут. Через пятнадцать встречаемся здесь.
Отсалютовав друг другу, мы разбежались.
Ровно через пятнадцать минут мы все вернулись на место встречи. Гуннар передал мне кассеты с микрофильмами из своей и Ребиной виртуальных камер.
— Дверь нашел? — — спросил он.
— Элиза нашла, — уточнил я. — Она вон там, около этого… этого… — В отчаянии я просто указал на загадочный металлический объект у обочины.
— У «студебеккера», — подсказала Элиза. — Хорошие автомобили, кстати. У моего отца был такой.
— Ясно-ясно, — протянул Гуннар. Оглядевшись по сторонам, он взял Ребу за руку, и они вошли в портал. Мы с Элизой последовали за ними. По ту сторону оказался уже известный нам бесконечный пустынный мраморный холл.
— Ну что ж, — заявил я, — по-моему, пора сваливать.
— Ну-у-у-у… — Гуннар ухмыльнулся Ребе. Та подмигнула ему. — Мы тут с Ребой поговорили и решили, что, если время останется, смотаемся к «Белым шлюхам». Проверить, не проглядели ли мы чего важного.
Элиза, посмотрев на меня, театрально закатила глаза.
Отсканировав безбрежный мраморный холл — где по-прежнему было тихо и пустынно — я вновь поглядел на часы.
— Ладно, — смилостивился я, — вы оба пока работали хорошо. Можете поразвлечься. Но через пять минут чтоб вернулись — или мы без вас уйдем.
Реба широко раскрыла глаза:
— Пять минут? — и, схватив Гуннара за руку, потащила его за собой. — Шевелись, милый! — даже не сказав «спасибо», они юркнули в дверь и были таковы.
Оглядев обширный холл в рассуждении, на что бы присесть, я капитулировал и опустился на мраморный пол, прислонившись спиной к стене. Мои почки заныли, чувствуя холод камня даже сквозь виртуальную кожаную куртку.
Элиза встала передо мной. Несколько раз она приоткрывала рот, точно собираясь что-то сказать, затем, приняв какое-то решение, припарковала свою костлявую задницу рядом со мной.
Я наколдовал себе сигарету, сделал одну затяжку, закашлялся так, что чуть легкие не разорвал, и затушил окурок о пол.
Элиза тяжело вздохнула.
— Тебя что-то тревожит? — решился спросить я. Она задумалась.
— Ага, — и кивнула для вящей ясности. Я выдержал учтивую паузу.
— Может, поделишься со мной? Она пожала плечами:
— Может быть.
Я подождал. Потом еще немного подождал. Она глядела на меня, вздыхала и отмалчивалась. Устав от ее усилий установить со мной телепатическую связь, я наколдовал новую сигарету.
— А тебя тоже что-то тревожит? — спросила Элиза.
Я покосился на тлеющую сигарету в своей руке, но мудро воздержался от затяжек.
— Угу, — сообщил я. — Все жду, когда упадет второй ботинок.
— Ни фига себе, — произнесла Элиза. — Ты спутал роли.
— Чего-о? — сморщил я нос.
— Ну знаешь, каноничные лаконичные беседы мужчины с женщиной, — пояснила она. — Угрюмо молчать — это твое дело, а мне полагается клещами вытягивать из тебя односложные ответы.
— Еще чего, — пробурчал я. На сей раз мне удалось слегка затянуться, не закашлявшись. Оказалось, дым пахнет жареным верблюжьим пометом. — Я верю в слова. Чем больше слов, тем лучше.
Элиза кивнула:
— И какие слова ты хочешь услышать?
— Если честно, я ожидаю услышать звук пощечины.
На сей раз уже Элиза сморщила нос:
— ЧЕ-ГО-0?
— Не чего, а кто, — заявил я. — Ты. Всякий раз, как я на тебя натыкаюсь, я оказываюсь поверженным на лопатки. Что-нибудь взрывается, что-нибудь ломается, и рано или поздно я получаю по носу, а все смеются. Сегодня ты уже два часа таскаешься за мной, и я все гадаю: где же подвох? Как ты меня отдубасишь на сей раз?
Элиза взяла из моей руки сигарету, прислонилась к стене и сделала долгую затяжку. И тут же выкашляла дым назад.
— А может, никакого подвоха и нет, — заявила она, отдышавшись. — Может, я с тобой честна.
— Ага, для разнообразия, — отобрав у нее сигарету, я стряхнул пепел. — Я тебя соблазнил и бросил. Уже три недели ты пытаешься меня убить. А теперь вдруг выясняется, что ты за меня переживаешь? — Я вновь затянулся и попытался превратить свой кашель в печальный смех.