Подобную картину можно было наблюдать на рубеже XIX–XX веков, правда, она еще не сопровождалась футурологическим бумом: не было еще футурологии. Зато уже был Герберт Уэллс, предвидевший совсем другое будущее, чем Жюль Верн, дитя благополучного XIX века. Был Ницше, предчувствовавший трагическое будущее Европы, омассовление общественной жизни и победу «последнего человека»: «Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий все маленьким. Его род неистребим, как земляная блоха; последний человек живет дольше всех. «Счастье найдено нами», — говорят последние люди и моргают».
Вообще, предчувствий на том рубеже было не занимать: одни ждали революций (Маяковский), другие — грядущих гуннов, скифов и апокалипсиса (Брюсов, Блок). И с 1905 года эти предчувствия стали сбываться (в России): цусимский позор, первая революция, Первая мировая, революция 1917 года, Гражданская война... Почему-то хочется добавить сюда тунгусский метеорит, упавший в июне 1908 года на территории России: и тогда природа резонировала с историей и состоянием нравов и умов... Для России тот рубеж столетий был явно роковым. Что до Европы, то ее уже с конца XIX столетия начинает сносить в сторону Первой мировой войны: русло этого тренда все углубляется, и с какого-то момента из него уже нельзя было выскочить — война становится неизбежной. В 1914 году, по всеобщему признанию, заканчивается некалендарный девятнадцатый век и начинается двадцатый.
Рубежи веков я уподобил бы речным перекатам: на них и около них течение убыстряется, происходит разрыв постепенности и велика вероятность очередной исторической мутации. Это верно и для рубежа XVIII–XIX вв.: настоящий XIX век начинается с разрыва и ускорения, произведенных Великой революцией 1789–1794 гг. Наполеоновские войны, накрывшие и Россию, довершили этот разрыв. И тогда люди понимали и чувствовали, что происходит смена эпох.
Рубеж XVI–XVII столетий в России привел к Смуте, из которой Россия не без труда смогла выйти благодаря нетипичной для нас активности народа, то есть благодаря чему-то экстраординарному. Около 1000 года Западная Европа экзальтированно ждала конца света, а около 1100-го, в 1096 году, начинаются крестовые походы, открывшие европейскому Западу иные цивилизации и ставшие одним из предвестий его нового цивилизационного подъема.
Межвековой рубеж как бы притягивает к себе, стягивает на себя полотно истории, отбрасывая тень влияния в обе стороны — на предшествующие ему и следующие за ним годы и ближайшие десятилетия. Судя по предыдущему опыту, его притяжение может распространяться на три десятилетия назад и вперед.
Безусловно, «правило рубежа веков» действует не столько объективно, сколько опосредованно — через общественное сознание, точнее подсознание, которое во многом обусловлено способом восприятия и организации человеческого времени — темпоральной сеткой, наброшенной на текущую во времени реальность. Современная темпоральная сетка унаследована нами от христианской философии истории и историографии. Ее отправной момент — Рождество Христово, от которого отсчитывается время нашей эры. Это линейное, векторное время — в отличие от циклического, мифологического, безличного времени античности. Век — Saeculum — его наиболее масштабное деление. Каждый момент на этой линии — неповторимый и преходящий. Это обусловливает экзистенциально-личное переживание времени, его очеловечение. Равно как и его исторический характер. Это время судьбы. Психологизация времени и аналитика времени стали неотъемлемыми свойствами современной цивилизации, остающейся в этом смысле христианской. Отсюда и моя гипотеза: историческое время не может быть вполне независимым от общественного (под)сознания. Двухтысячелетнее обыкновение жить по столетиям не может пройти бесследно. Это вовсе не означает, что мы хозяева времени. Возможно, мы станем ими, если научимся контролировать мир подсознания, то есть себя. Пока же то, что происходит с нами, во многом наведено нами же. Но это не осознается, а представляется чем-то внешним по отношению к нам. Хотя еще не поздно осознать: человечество, ставшее планетарным — геологическим и климатическим — фактором, уже неотделимо от всего остального и именно оно сейчас определяет положение дел и, в конечном счете, будущее планеты. Если исключить катастрофы космического происхождения.
