— Вы знаете, как им пользоваться, верно? — продолжал Медина.
Братец, я могу с двухсот ярдов сбить яблоко с твоей макушки!
— Э… Сидро, разве не вы сравнивали меня с самыми знаменитыми двуличными шлюхами в истории?
— Как будто да.
— Тогда вы неминуемо должны знать, что мы, когда дело доходит до схватки с врагами, все подготовлены. И очень.
— О, это интересно, — сказал Медина, театральным жестом погладив подбородок. — Ведь, насколько помню, Мата Хари слывет крайне недотепистой шпионкой, и наиболее примечательные ее таланты были постельного характера. Вот я и подумал, а что, если…
— О, я могу стрелять и в таких условиях. Музыка, полумгла мне не мешают.
Медина засмеялся.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, вставая, и вышел из комнаты.
Вернулся он несколько минут спустя с тарелкой сандвичей, запеченных с сыром.
— Не желаете?
— Запеченный сыр после мороженого? — Кейт покачала головой. Медина сел, и она заметила, что бледно-голубые глаза как будто потемнели. Вглядевшись повнимательней, она сообразила, что его зрачки расширились до предела. Ага!
— У вас ведь очень скоро еще одна деловая встреча, верно?
— Угу.
— Вы всегда отправляетесь на них… э… заправившись?
— Только когда знаю, что они будут очень-очень скучными. Не хотите ли? «Северное сияние». Не так давно выиграло Конопляный кубок.
— Конопляный… что?
— В Амстердаме каждый год устраивается конкурс. Хотя, дегустируя одного участника за другим, члены жюри, быть может, быстро утрачивают способность судить с научных позиций. Не то чтобы жюри из наркоманов вообще могло занять научные позиции, но… короче говоря, вы не против?
— Спасибо, нет, — сказала Кейт, покачивая головой с изумленным смехом. — У меня скоро встреча с подругой, и не думаю, что она обрадуется, если я предварительно накачаюсь.
— А! — сказал Медина с заметным огорчением.
— Почему такой унылый вид? Деловые неприятности?
— Нет, — сказал он и опять заулыбался. — Просто я надеялся, что вечером мы с вами куда-нибудь пойдем.
— А…
— Ну а если после вашей встречи? — не отступал Медина.
— Новой информацией я не обогащусь, и значит…
— На случай, Кейт, если вы не заметили. Я прошу вас о свидании.
— Это вы говорите, Сидро, или золотомедальная марихуана?
— Я. Вне всяких сомнений.
— О! Ну, мне не положено назначать свидания клиентам. Правило фирмы.
Это не вполне соответствовало истине: Слейд никогда ничего подобного не говорил ни ей, ни кому-либо еще, однако ничего лучше она придумать не смогла.
— А что, если я уволю вас сейчас, а завтра утром снова найму?
Кейт со смехом покачала головой.
— Ну хорошо, я соврала, и такого правила нет. Просто личная позиция. Понимаете: вдруг это не прозвучит, а я буду вынуждена общаться с вами, пока не завершу ваше дело?
— Учтено.
Кейт поглядела на часы и приготовилась уйти. Но Медина еще не закончил.
— Ну хорошо, пусть не свидание. Пока. Просто выпьем, обсуждая ваш следующий ход… в расследовании. Например, в десять? В одиннадцать?
— Если буду свободна, — ответила Кейт, направляясь к двери, — и буду изнемогать от скуки до зубной боли, то, может быть, я вам позвоню.
НАЙТСБРИДЖ, ЛОНДОН — 6 ЧАСОВ 12 МИНУТ ПОПОЛУДНИ
На Монпелье-сквер в нескольких кварталах к югу от Гайд-парка Кейт вышла из черного такси и направилась к белому кирпичному дому. Она нажала звонок Арианы Вандис, а затем поднялась к ней в квартиру.
— Приятный костюм, — сказала Кейт.
На Ариане был бюстгальтер из золотого кружева без бретелек, полоска таких же кружев на бедрах и больше ничего.
— Прости, что я так затянула, — сказала она, расцеловав Кейт в обе щеки.
— Пустяки.
— Я только что купила его в «Ла Перла». Мои груди в нем выглядят просто божественно, согласна? — спросила она, поворачиваясь, чтобы обеспечить Кейт многоракурсный обзор.
— Честно, Ана, не будь я замшело гетеросексуальной…
— Если тебе повезет, я воздержусь от того, чтобы ласкать их прилюдно.
— Не из-за меня же, надеюсь? — сказала Кейт с ухмылкой. — Я бы не прочь полюбоваться, как будут реагировать охранники «Сотбис».
Миниатюрная, но с фигурой скорее пышноватой, с черными волосами до лопаток средиземноморской жгучести, Ариана Вандис меньше всего походила на финансиста. Никто в жизни не догадался бы, что она принадлежит к самым высокооплачиваемым брокерам в Сити. И к наименее популярным. Разумеется, женщины ненавидели ее за красоту. Долгие напряженные дни в Сити выжимали их досуха — поникшие фигуры, лица такие же испитые, как у «парящего», сотворенного Эдвардом Мунком. Мужчины же, которые очень одобряли ее внешность, но предпочли бы видеть ее секретаршей, ненавидели ее за талант и невероятный оклад. И представители обоих полов ненавидели тот факт, что Ариана имела обыкновение являться с опозданием и упархивать среди дня своей фирменной походкой, сочетавшей твердую целеустремленность с сексапильной скользящей плавностью.
