Трамвайчик проплыл над Второй, Первой и Йоркской авеню. Кейт крепче уцепилась за поручень, завороженная блеском городских огней за дождевыми струями.
Ярко освещенный, смахивающий в профиль на рыбу-меч Крайслер-билдииг скрылся позади них, и они заскользили над водой. Повернувшись, Кейт посмотрела в окна напротив, выискивая взглядом Джека, который жил в многоквартирном доме на северной оконечности острова. Тротуар по краю западного берега был пуст. В отличие от аллеи, которая вела оттуда к трамвайной остановке. Там она различила быстро шатающую одинокую фигуру. Вагончик соскользнул по канату к своему причалу, и Кейт с нетерпением ждала, чтобы двери открылись.
Заношенный матросский свитер и джинсы плотно облепили Джека, с носа у него скатывались капли. Твердое бледное лицо с невзрачными чертами, темные волосы, не длиннее щетины на его подбородке, и крепко сбитое тело триатлета — ничего примечательного. Но его голубые глаза сияли ярко — и так красиво! — на фоне унылого вечера. Кейт подбежала к нему, он крепко ее обнял, и, растаяв в утешительности, хотя и не мягкости, его объятия, она расплакалась.
Через ухоженный сквер они рука об руку направились к набережной и остановились у парапета лицом к Верхнему Ист-Сайду. Перед ними быстро струилась река, теплый весенний дождь пропитывал их насквозь. Рука Джека обнимала Кейт, и она прижалась головой к его плечу.
— Что случилось? — спросил он ласково. — Уж не помню, когда я видел тебя такой.
Она вытащила из кармана маленькую карточку.
— Прислали сегодня. С букетом лилий. Касабланка лилий, таких же, какие мне посылал Рийс.
Повернув карточку под свет фонаря, Джек вполголоса прочел:
— «Тик-так, тик-так, огненный смерч, руки-ноги летят — и любви смерть! Расскажи, что чувствуешь, держа расплавленную руку?»
Джек ошарашенно обернулся к ней.
— Черт дери!
Воспоминание о том, что Кейт увидела в гробу Рийса, образ, который ей в конце концов удалось изгнать из сознания, преследовал ее каждую ночь больше года после его смерти. По окончании похоронного обряда у закрытого гроба Кейт осталась в помещении одна. Вопреки предостережениям брата Рийса — он был неподалеку, когда взорвалась убившая Рийса граната, — она приподняла крышку, подчиняясь непреодолимой потребности проститься с ним, как бы он ни выглядел. Это было ошибкой. То, что она увидела, превзошло самые худшие ее ожидания. Ничего, кроме обгорелой руки с костью, торчащей там, где было его плечо. Синяя материя рукава расплавилась, слилась с его растрескавшейся почернелой костью, и золотое кольцо, ею для него заказанное, свисало с фаланг обугленного пальца.
Джек положил ладони ей на плечи.
— Кто, чтобы черт его…
— Я понятия не имею, кто способен настолько меня ненавидеть — и знает эти… подробности.
— Твоя фирма не смогла выяснить?
Кейт покачала головой.
— А не может это быть связано с чем-то, чем ты занимаешься сейчас? Кому-то нужно вывести тебя из равновесия, сбить со следа?
— Сейчас я веду два новых дела, но один из объектов пока еще не знает о моем существовании, — сказала Кейт, подумав о де Толомеи. — А в другом замешан тип, который охотится за тем, что находится у меня — за старинным манускриптом, — но я не представляю, для чего бы он применил подобный прием. Нанять частного детектива, напасть на меня посреди улицы и схватить мою сумку — да, конечно. Но затевать психологическую игру? Я же для него просто случайное препятствие, которое он должен обойти. Эта записка слишком уж мстительная, слишком личная для таких, как он. — Кейт покачала головой в полном недоумении.
— Видимо, за последние годы ты обзавелась врагами, — сказал Джек. — И они хотят поквитаться с тобой.
— Возможно, я… — Кейт умолкла, проверяя номер на своем зазвонившем мобильнике. — Это мой отец. Ты меня извинишь?
— Естественно, — сказал Джек, осторожно отлепляя волосы от ее лица.
— Привет, пап.
— Я в городе. Неожиданная встреча, вот я и подумал, если ты свободна, мы могли бы встретиться.
— Я, собственно, уже на пути в аэропорт.
— И куда?
— Лондон. Парочка новых дел.
— Звучит прекрасно. Ты встречаешься с… э…
— Арианой, моей соседкой по общежитию. У тебя все в порядке?
