Все оказалось на редкость простым.
Поули с удовольствием вспомнил, как провел Ника Скерса, заранее осмотрев содержимое кожаной сумки Марло. Сообразив, что ключ к цифровому посланию, которое он нашел прежде, заключен в отрывке из «Геро и Леандра», он забрал все страницы поэмы и спрятал их за пазухой. Единственный экземпляр, сказал Марло, и, следовательно, никто — включая Фелиппеса — не сумеет прочесть письмо Марло королеве.
Времени у Поули хватило только-только, чтобы расшифровать начало: Фрайзер и Скерс пришли раньше, чем он ожидал. Но прочитал он вполне достаточно. «Самая возлюбленная и могущественная королева, — начиналось письмо. — Я должен известить Ваше Величество об измене. Ваш горбун крал оружие, которое затем…» Хотя Марло удалось-таки узнать о противозаконной торговой сделке Сесиля, теперь больше никто о ней не проведает.
Тут Поули предал Марло без зазрения совести. Он с самого начала не собирался допустить, чтобы его зарок помочь драматургу поставил под угрозу его собственный источник существования. И когда эта угроза действительно нависла, Поули понял, что должен изменить свой план. Конечно, было подлостью так поступить с Марло, но это был единственный выход. Своя рубашка ближе к телу.
Через пару лет он предложит поэму издателю. К тому времени Фелиппес, надо полагать, уже забудет про это дело и не подумает использовать поэму, чтобы расшифровать зашифрованное сообщение.
После того, что Поули сотворил с Марло, это было наименьшим, что он мог сделать для него.
Эссекс нашел свою королеву на укромной тропе над самым берегом. Прохладный ветерок нес благоухание жимолости и клубники, перемежаясь с порывами соленого морского бриза. Вверху парили чайки, из камышей с щебетанием взлетали водяные птицы. Солнечный свет играл над цветами из драгоценных камней и золотой вышивкой, украшавших ее платье.
— Любимая, что случилось? — спросил он, почувствовав ее грусть.
— Кристофер Марло. Его убили.
Эссекс положил ладони ей на плечи.
— Он собирался поднести нам свою новую поэму, — продолжала она тихо, позволяя ему привлечь ее к себе.
Похоронная процессия подошла к кладбищу у края выгона. Носильщики приготовились опустить гроб в свежевырытую могилу.
Роберт Поули остановился рядом с троицей поэтов.
— Он был любимец муз, — скорбел один.
— Поистине серебряное горло, — печально сказал другой. — Что пело так любострастно.
— Бог редко создает подобных остроумцев… перо, отточенное, как его убивший нож.
Когда заговорил священник, Поули повернулся, чтобы уйти. Наконец-то, подумал он, можно вернуться домой и отдохнуть. Его работа завершилась.
НЬЮ-ЙОРК — 11 ЧАСОВ 01 МИНУТА ВЕЧЕРА. НАШИ ДНИ
— Никакого движения, сенатор, — сказал Макс в трубку Доновану Моргану.
Он проследил Кейт с военного аэродрома Нортхолт до неаполитанского международного аэропорта, а оттуда на Капри. С того момента она не перемещалась.
— Значит, он ее усыпил… либо физически лишил возможности двигаться, — отозвался Морган.
— Верно! — Про себя Макс молился, чтобы Морган оказался прав и де Толомеи ее еще не убил. — Слейд будет тут с минуты на минуту, сенатор. Я позвоню вам, как только что-нибудь узнаю.
— Благодарю вас.
Положив трубку, Макс в который раз прикинул, что скрывают от него Слейд и Морган. По какой-то причине оба они не сомневались, что Кейт нужна де Толомеи живой. Макс был бы рад разделить их уверенность.
И как же он допустил, чтобы все это произошло?
НЕАПОЛИТАНСКИЙ ЗАЛИВ — 5 ЧАСОВ 03 МИНУТЫ УТРА
Два скоростных глиссера «Зодиак» промчались на юг от Сорреитийского полуострова, оставив позади замирающую музыку диско и береговые огни. Вскоре перед ними вырисовался северный берег Капри.
Слева — ярко освещенная пристань Марина-Гранде. Их цель была дальше к западу. Несколько минут спустя они приблизились к дурно знаменитому Голубому фоту. Там уже ждал седой островитянин. Он помог привязать их суденышки, и восьмерка начала взбираться по шатким зигзагам лестницы на обрыв.
Разделившись на пары, Джереми Слейд и семь его подчиненных разными путями направились к дому Луки де Толомеи.
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ — 11 ЧАСОВ 07 МИНУТ ВЕЧЕРА
