распространена практика "чисток". Так называемая "академическая чистка" 1924 г. носила ярко выраженный классовый характер и,
как писали советские авторы, "острие ее было направлено против менее ценной в классовом отношении категории учащихся" (87). В
конце 1923/24 учебного года в ходе проверки вузов было исключено около 18 тыс. студентов из "социально-политически-чуждых
элементов" и неуспевающих, при этом на рабочих и их детей приходился минимальный процент отчисленных. Последним создавались
особо льготные условия учебы: если студенчество в целом было обеспечено в 1926/27 учебного года на 42,5%, то его рабоче-
крестьянская часть - на 60,8% (88).
Для содействия поступлению в вузы малограмотной части населения стали использоваться различные методы "командировок",
"направлений" по путевкам различных организаций и т.п. В составе принятых по этим основаниям абсолютное большинство
составляли лица рабоче-крестьянского происхождения, а также молодая часть советской номенклатуры. В 1922 г. 80% принятых
прибыли по путевкам партийных и профсоюзных комитетов (что характеризуется советского авторами как "прорыв фронта старого
студенчества"), в 1923 г. по путевкам принято 53% студентов (в т.ч. рабочих, крестьян и их детей в этой категории 40%) (89).
Выходцам из образованного слоя был законодательно закрыт доступ не только в высшие учебные заведения, но и в среднюю школу II
ступени, чтобы они не могли пополнять ряды даже низших групп интеллигенции. Лишь в порядке исключения для детей особо
доверенных специалистов выделялось несколько процентов плана приема как представителям "трудовой интеллигенции". В 1925 г. из
18 тыс. мест на 1-м курсе 8 тыс. отводилось "рабфаковцам", а остальные распределялись следующим образом: 15% - ЦК ВКП(б), 15 -
ЦК РЛКСМ, 15 - ВЦСПС, 15 - для "демобилизованных и инвалидов", 25 - для особо талантливой молодежи из школ II ступени,
техникумов и совпартшкол, 5 - союзным республикам в порядке обмена и 10% - для "трудовой интеллигенции" (90).
Особенно усилился "классовый подход" в конце 20-х годов, одновременно с известными политическими процессами над
интеллигенцией - именно тогда, когда численность студентов возросла особенно резко. Июльский пленум ЦК 1928 г. потребовал
проведения дополнительных мероприятий, чтобы рабочие составляли не менее 65% всего приема во втузы (91). В том же 1928 г. было
решено направить в вузы "парттысячу" (прием 1929 г.), а затем - еще одну. В составе первой "тысячи" рабочих было 66,9%, крестьян -
4,9%, служащих - 28,2%, второй - 78,6, 2,1 и 19,3 соответственно (из направленных по разверстке ЦК по Москве и области 1400 чел.
рабочих было в 1929 г. 67,4%, в 1930 г. - 83,6%) (92). Вступительные экзамены в вузах были введены только постановлением 19
сентября 1932 г.
Такая ситуация заставляла многих представителей интеллектуального слоя, а тем более их детей (множество таких детей к тому же
осталось без родителей в годы гражданской войны и террора) поневоле становиться рабочими или скрывать свое происхождение,
чтобы получить возможность заниматься умственным трудом. (Вузовская статистика учитывала в одной социальной группе "рабочих
и детей рабочих", причем о соотношении между ними можно судить по тому, что, например, в 1925 г. "рабочих" было принято в вузы
45,3%, а "детей рабочих" - 8,5%, в 1927 г. - 46,7 и 8,5 соответственно (93).) По некоторые данным, в 1926-1929 гг. рабочие пополнялись
из служащих на 6,9%, среди студентов-заочников и вечерников рабочих из служащих было 23% (94), однако надо думать, что процент
бывших интеллигентов среди рабочих был в целом несколько выше, т.к. наиболее массовый характер такие перемещения имели место
не в эти годы, а во время и сразу после гражданской войны. Власти, кстати, отдавали себе отчет в наличии этого явления и проводили
целые кампании по выявлению среди рабочих нежелательных для себя элементов - бывших офицеров, чиновников, купцов и т.д.
Формально "классовый принцип" был отменен только в середине 30-х годов, когда выросло число потенциальных абитуриентов "из
