Я глубоко вздохнула. Вот куда меня привело бегство из отчего дома. Новый побег, скорее всего, только ухудшит мое положение.
— Я с тобой, — заверила я Антонио.
Но я знала, что не смогу убить Джека, и по-прежнему молилась о его спасении. А вот охота на остальных членов его банды, на мой взгляд, была вполне честной игрой.
Антонио кивнул, но, прежде чем мы двинулись дальше, из темноты появился вамп. Его физиономия являла собой уродливую маску смерти — с клыками и похотливым выражением. Диего оказался прав: тренировки сделали свое дело. Я отбросила Антонио в сторону, выхватила из футляра кол и всадила его в грудь чудовища. Вамп застыл на месте.
Через мгновение мы оба поняли, что кол не пронзил его сердца. Антонио поднялся на ноги как раз в тот момент, когда я поднесла крест к лицу вампира. Он вспыхнул, будто свеча на рождественской елке, и из его глазниц вырвались языки пламени. Это придало ему еще более дьявольский облик. При этом он так истошно завыл, что я почти оцепенела от ужаса. Антонио выхватил из-под плаща меч и одним ударом отсек чудовищу голову. Безобразная голова покатилась по земле, напоминая уродливый футбольный мяч, объятый пламенем. Не успев осознать свое намерение, я со всей силы пнула ее ногой. Голова взлетела в небо и на мгновение зависла там, разорвав всполохами туман.
И тут я увидела остальных. Вампиры стояли неплотным полукругом, повернувшись к нам лицом. Анита и Марика были в их руках. Пока я смотрела на них, они медленно, ухмыляясь, вонзили зубы в шеи двух девушек.
— Нет! — крикнула я и рванулась к ним.
Антонио обхватил меня за талию и развернул в противоположную сторону.
— Беги! — шепнул он мне на ухо.
Темнота сгущалась, и я послушалась его. Мы бежали минут десять, петляя между деревьями, постепенно поднимаясь вверх и все больше удаляясь от Академии. Мне еще никогда не приходилось бывать так далеко от нее. Наконец Антонио втолкнул меня в какую-то пещеру и вошел следом за мной, освещая путь единственной зажженной спичкой. Всматриваясь в глубину пещеры, я не увидела впереди стены, только поворот уходящей вбок тропинки.
— Что происходит? — В голове мелькало уйма вопросов, но этот вырвался первым.
— Все пошло не так, — сказал Антонио. — Предполагалось, что мы будем охотиться на них, а получается, что это они охотятся на нас.
— И как минимум трое наших уже погибли, — добавила я.
— Больше, — мрачно поправил меня Антонио.
Мне очень хотелось спросить, сколько, по его мнению, но я не смогла бы воспринять его ответ не паникуя. Я вспомнила своих однокашников и подумала: кому из нас удастся пережить эту ночь?
— Эта пещера — одна из многих. Здесь целая система. Мы можем передвигаться внутри ее. Это безопаснее, чем снаружи, по земле.
Я с сомнением вглядывалась в окружающую нас темень, более непроглядную, чем ночная.
— У меня клаустрофобия[3], — пробормотала я.
— Лучше быть напуганным, чем мертвым, — мрачно пошутил Антонио. — Кстати, во избежание такой перспективы перевяжи-ка свою рану.
В недоумении я оглядела себя и обнаружила, что какой-то сучок проник в одну из дыр на моих джинсах и поцарапал ногу. Оторвав от нижней части плаща полоску ткани и смазав ранку антисептиком из припасенного в кармане тюбика, я перевязала ее. Когда началась война с вампирами, в антибиотики стали добавлять чесночную вытяжку, чтобы нейтрализовать запах свежей крови. Сейчас, как никогда, я была благодарна за это нововведение. Кроме того, что вампиры лучше нас видят в темноте, они еще способны за несколько километров учуять запах единственной капли крови.
— Если нам удастся выйти из этой истории живыми, я извинюсь перед своей матерью, — сообщила я, накладывая повязку. — А еще поблагодарю ее.
— За что?
— Вот за это. — Я вытащила из кармана незадействованную светящуюся палочку. — Она прислала ее мне в последней посылке.
Антонио убрал в карман спички и резко согнул палочку. Послышался хруст, и она засветилась.
— Я тоже скажу ей спасибо.
— Каковы наши планы? — спросила я.
Даже в сложившейся ситуации моя натура противилась перспективе плутать в пещерном лабиринте.
Антонио шел впереди, я следовала за ним, стараясь не отрывать взгляда от светящейся палочки в его руке. И говорила себе: «Я не погружаюсь в темноту, не спускаюсь в наводящие ужас пещеры и совсем не борюсь за жизнь. Мне десять лет, сейчас — Хеллоуин, и я просто соревнуюсь со старшими детьми за самые вкусные конфеты».
