«В следующий абзац внесены изменения, датированные двадцать четвертым годом от второго выпуска. Указанные «кисоньки-пусеньки» Севстралии – не что иное, как использование органических средств для возбуждения болезни в земных овцах-мутантах, что, в свою очередь, порождает вирус, применяемый в создании лекарства сантаклара. Термин «кисоньки-пусеньки» относится как к самой болезни, так и к ее разрушительной силе, вводимой в действие в случае атаки извне. Связан с именем Бенджамена Хиттона, одного из пионеров-освоителей Севстралии».
После того как Совет Воров ознакомился с текстом, Председатель объявил:
– Я велел подготовить твои бумаги. Можешь приступать. Каким маршрутом отправишься? Через Ньюгамбург?
– Нет, – покачал головой Бенджакомин. – Я хотел попытать счастья в Олимпии.
– Тоже неплохо, – кивнул Председатель. – Ни о чем не волнуйся. Всего один шанс на тысячу, что дело сорвется. Но в таком случае платить придется всем нам.
Сухо улыбнувшись, он вручил Бенджакомину закладную на весь труд и всю собственность Виолы Сидереи.
– Нам придется нелегко, – то ли фыркнул, то ли усмехнулся он, – если ты назанимаешь на торговой планете столько, что нам всем придется стать честными людьми только для того, чтобы потерять все.
– Не бойся, – заверил Бенджакомин, – я вполне способен покрыть все расходы.
Существует немало миров, где все мечты вянут и умирают, но квадратно-облачная Олимпия не из таких. Глаза мужчин и женщин Олимпии лучезарны, ибо они ничего не видят.
– Яркость была цветом боли, – изрек Нахтигаль, – когда мы могли видеть. Если глаз твой соблазняет тебя, избавься не от него, а от себя, ибо вина лежит не на нем, а на душе твоей.
Подобные речи можно было услышать довольно часто здесь, на Олимпии, где коренные обитатели ослепли невесть когда и теперь считали себя куда выше обычных зрячих людей. Они вживляли себе в мозги проводки радарных устройств и поэтому могли воспринимать излучение не хуже любых других живых существ. Изображения, получаемые ими, настолько четки, что они требуют такой же четкости и упорядоченности во всем. Их здания взмывают к небу под немыслимыми углами. Слепые дети распевают веселые песни, а в программируемом климате все растет и развивается по заранее заданной программе.
И тут на планете появляется незнакомец, некий Бозарт, отчего-то посчитавший, что тут, в царстве слепых, все его мечты сбудутся. Поэтому и не пожалел денег за информацию, которой до него не получал ни один из живущих на Матери-Земле.
Белооблачная и лазурно-небесная Олимпия плыла мимо, как чья-то чужая греза. Он не собирался задерживаться здесь, потому что спешил на свидание со смертью во влажном душном пространстве около Севстралии.
Едва прибыв на Олимпию, Бенджакомин принялся за необходимые приготовления к атаке на Олд Севстралию. Уже на второй день пребывания здесь ему крупно повезло. Он встретил человека но имени Лавендер и, немного поразмыслив, понял, что уже слышал где-то раньше это имя. Нет, не член Гильдии Воров… просто дерзкий негодяй с сильно подпорченной на звездах репутацией.
Неудивительно, что он нашел Лавендера. Стоило лечь спать, и говорящая подушка принималась рассказывать его историю. Бозарт мог поклясться, что слышал ее не менее пятнадцати раз за последние две недели. Кроме того, не успевал Бенджакомин сомкнуть глаза, как видел сны, внедренные в его сознание севстралийской контрразведкой. Они сумели добраться до Олимпии раньше него и теперь готовились воздать вору по заслугам. Севстралийская полиция вовсе не была жестокой, просто выполняла свой долг и защищала свой мир. И еще очень хотела отомстить за смерть ребенка.
Последний разговор с Лавендером перед заключением окончательной сделки был исполнен истинного драматизма. Лавендер долго ломался, прежде чем согласиться.
– Я не собираюсь никуда бросаться очертя голову. Не собираюсь ни на кого нападать. Не собираюсь ничего красть. Да, признаю, я не ангел, далеко не ангел. Но и в могилу мне еще ложиться рано, а именно так и случится, если свяжусь с тобой.
– Только подумай, что идет нам в руки! Богатство! Огромное богатство! Поверь, мы огребем столько денег, что девать будет некуда!
