Инструктор спецназа мало понял из того, что сказал ему Ахмет, однако почувствовал, что произошло то, о чем и предполагал пенсионер: Петрович со своим приятелем Митькой уже напились.
— Где они? — не став разбираться в подробностях дела, спросил Забродов.
Ахмет махнул метлой в сторону:
— Там!
Илларион Константинович недовольно и нетерпеливо переспросил:
— Где «там»?
Взволнованный татарин снова махнул метлой, словно волшебной палочкой, и уточнил:
— В пивнушке!
— Понятно, Ахметушка, — протяжно вздохнув, тихо произнес Илларион Константинович. — Что ж… Пошли, дорогой, выручать твоих друзей.
Забродов сделал было уже шаг в указанном дворником направлении, однако старик вдруг энергично затряс головой и замахал руками:
— Нет, Константинович!
— Что «нет»? — не совсем поняв татарина, переспросил Забродов.
— Мы их так не возьмем, — устав махать руками и метлой, уверенно сказал старый дворник.
— Почему? — спросил Забродов.
— Они, дорогой Илларион Константинович, — дрова! — констатировал дворник.
— Что значит «дрова»? — уточнил инструктор.
— Они нетранспортабельны, — постарался объяснить Ахмет, — а по-простому говоря, Константинович, они не смогут сами идти!
— Так мне что, им такси вызвать? — язвительно проговорил Забродов.
— Не знаю, Илларион Константинович, — неуверенно пожал плечами татарин, — но только сами они, клянусь Аллахом, точно не дойдут!
— Ладно, Ахмет, поехали! — сказал Илларион Константинович и направился к своему черному авто.
Дворник неуверенно пошел за Забродовым, но неожиданно остановился.
— Константинович, а куда метлу? — растерянно спросил он.
Илларион Забродов снисходительно посмотрел на татарина и недовольно махнул рукой:
— Да брось ты ее, чума тебя возьми!
— Илларион Константинович, да как же я без метлы?! Я ж без нее как без рук! — проговорил Ахмет.
Полковник Забродов с негодованием взглянул на испуганного старого дворника.
— Ты что, с метлой собрался в машину лезть? — усмехнулся Забродов. — Да брось ты ее, черт бородатый! Или положи в кусты. Приедем — заберешь!
Татарин с опаской осмотрелся по сторонам, словно искал подвоха.
— А если, Константинович, сопрут метлу? — проговорил он. — Нет, уважаемый товарищ полковник, мне без метлы никак нельзя!
— Да не сопрут твою метлу! — заверил Забродов Ахмета.
— А вдруг? — не сдавался дворник. — Тут знаешь какие фрукты шастают… Не успеешь и глазом моргнуть, как сопрут все, что плохо лежит!
— Тогда, уважаемый, я тебе новую куплю, — вырвав из рук татарина метлу и отбросив ее в кусты, нервно и громко пообещал Забродов Ахмету, — и не простую, а с золотой или бриллиантовой ручкой.
— Золотую не нужно… — протяжно и жалобно вздохнув, произнес старик.
Однако Забродов не стал выслушивать стенания старого дворника, а аккуратно подтолкнул его в направлении своего черного джипа:
— Давай быстрей, Ахмет, времени и так нет, а ты мне тут дурацкие проблемы создаешь!
Старик не стал больше спорить с уважаемым и строгим соседом, а только безвольно махнул рукой и стал медленно залезать в салон внедорожника. Илларион Забродов подождал, пока дворник залезет в автомобиль, потом закрыл дверцу машины и, нажав на газ, медленно тронулся с места…
* * *
В небольшом зале местной забегаловки — пивного бара «Журавушка» — постоянно было полно посетителей. В основном это были представители беднейших слоев населения близлежащих кварталов. Пивной бар работал с самого утра и до позднего вечера. Вот и сегодня в забегаловке было полным-полно народу, стоял шум и гам, а в воздухе висела дымовая завеса табачного дыма.
— Ну и клоака, — недовольно проговорил Забродов.
— Шумновато, — пожал плечами Ахмет, — да и курят уж больно много… Не берегут здоровье, глупые люди!
Забродов снисходительно посмотрел на татарина, который не курил, зато пил безбожно.
— Уж кто-кто, а ты, Ахмет, бы помолчал и о своем здоровье позаботился, — заметил Забродов, — а то распились с Говорковым…
Старик виновато опустил голову и попытался возразить:
— Так мы, Константинович, только чуть-чуть…
— Ладно, Ахмет, тебе оправдываться и песни мне петь, — бросив пристальный взгляд в зал, оборвал своего собеседника Забродов, — лучше покажи, где наши гаврики. Я что-то не вижу ни Петровича, ни твоего пьяного Митьки…
