— Проходите, пожалуйста.
Она поднялась из-за стола и открыла перед Борынцом дверь. Он смог воочию рассмотреть ее длинные ноги, а потом посмотрел секретарше в глаза. Она сделала вид, что ничего не заметила.
Навстречу Борынцу вышел смуглый и крепкий южанин, рослый мужчина на вид лет тридцати пяти — сорока. Он энергично пожал Борынцу руку.
Борынца впечатлила роскошная обстановка кабинета, и он подумал, что, наверняка, Орбели очень неплохо живет, раз вся мебель в его кабинете из красного дерева.
— Виски, коньяк? — улыбаясь на все тридцать два зуба, предложил Орбели.
«Металлокерамика и отбеливание», — с ходу определил Борынец, насмотревшийся в своей жизни голливудских улыбок. И как ни парадоксально, но эти прототипы «голливудских звезд» лили потом крокодиловы слезы, когда Борынец прихватывал их за жабры и угрожал тюрьмой. Лучше всего их искреннему раскаянию способствовало одно-единственное слово «конфискация». В тишине оно звучало особенно зловеще, и после его употребления Борынец обычно делал длительную паузу, чтобы жертва могла в полной мере осознать, что произойдет, если она не перестанет упрямиться и не начнет сотрудничать.
— Коньяк, если можно, — небрежно улыбнулся Борынец.
Он подготовился к встрече с Орбели со всей тщательностью и прошел все круги косметического ада. Борынец как никто другой знал, что в работе агента ФСБ мелочей не бывает, и если нужно вжиться в определенный образ, то он должен учесть каждый нюанс, чтобы его игра не развалилась как карточный домик в самый неподходящий момент.
Борынец подстригся, сделал маникюр, ему подровняли брови и повыдергивали из ноздрей торчащие волосы. После этого Борынец поехал в Столешников переулок и принарядился. Учитывая тот факт, что владельцев всех этих бутиков он давно держал на коротком поводке, зная, что таким образом они всего лишь отмывают деньги, дорогие вещи достались ему почти что даром.
Когда с внешним видом было покончено, Борынец перешел к психологии, репетируя дома перед зеркалом. Поза, жесты, мимика, жестикуляция, тембр, темп, интонация — все это имело крайне важное значение.
Он старался не смотреть пристально на Орбели, чтобы тот не уловил в его взгляде чрезмерного любопытства. Но похоже, Орбели ни о чем не догадывался и вел себя естественно. Он плеснул себе и Борынцу коньяка.
— За процветание вашего бизнеса, — сказал Борынец и не мешкая опустошил рюмку, чуть поморщившись. — Отличный коньяк.
— Благодарю, — ответил Орбели. — Пятнадцатилетней выдержки. Из погреба моего деда.
— Настоящий армянский коньяк… Аромат, букет… Вот это, я понимаю, качество, — заметил Борынец, продолжая вертеть в руке бокал. — Не то что здесь продается.
— Спасибо… — Орбели внимательно смотрел на Борынца, взглядом спрашивая: «Зачем пришел».
— Ваша компания очень успешна на рынке, и я подумал, что мое предложение может вас заинтересовать.
— Каким образом?
— Наша компания специализируется на изготовлении керамической плитки по итальянским технологиям. Мы продаем через дилеров физическим лицам и напрямую крупным строительным организациям.
— Я думаю, мне придется вас разочаровать, — вкрадчиво ответил Орбели.
— В каком смысле? — Борынец изобразил непонимание, чувствуя, как внутри его распирает от злорадства.
— Дело в том, что у нас уже есть поставщик, с которым мы давно сотрудничаем, и он полностью устраивает нашу компанию.
— Я вас понимаю. Но наши цены могут быть вам интересны.
— Спасибо, думаю, что не стоит. — Орбели посмотрел на часы. — А теперь, извините, мне надо ехать.
— Стой, сволочь! — тихо и зло приказал Борынец.
— Что-что? — переспросил Орбели, брови которого сложились домиком.
— Что слышал, — отрывисто сказал Борынец и непослушными пальцами раскрыл портфель. — Здесь копии документов, за которые вы заплатите мне пять миллионов долларов наличными.
Все пошло не так, как планировал Борынец. Он хотел сделать длительную прелюдию и, когда напряжение достигнет своего апогея, один за другим выложить все козыри, но Орбели его опередил, вежливо порекомендовав убираться вон. План его действий скомкался, и поэтому Борынец сразу раскрылся. Он небрежно бросил бумаги на длинный и широкий стол Орбели. Тот и не шелохнулся. Орбели придвинулся к столу, открыл нижний ящик и достал оттуда один-единственный лист бумаги и подвинул к Борынцу.
