Через полчаса два разведчика в сопровождении сапера отправились изучать наш будущий объект, а все остальные продолжили оборудовать «лежку». Сказать «лагерь» было бы неправильно, так как больше двух-трех дней мы тут оставаться не планировали. Либо за это время мы выполним задание, либо распишемся в своей беспомощности, и тогда, конечно, встанет вопрос о качестве подготовки в ОМСБОН. Поэтому разведчиков ждали с нетерпением. Но вернулись они только под утро. Я тут же потащила их в палатку к командиру. Там достали карту, и разведчики приступили к докладу. Прямо скажем, сведения были неутешительные. Подходы к мосту в значительной степени расчищены, и, по словам сапера, их вот-вот начнут минировать, но пока еще мины не стоят – это сапер утверждал уверенно.
Охрану несут два отделения, расположенные по обоим концам моста. Для каждого отделения оборудован блиндаж. Около блиндажа находится обложенное мешками с песком пулеметное гнездо. Часовые ходят попарно, регулярно встречаясь на середине моста. Подобраться к ним на бросок ножа проблематично, хотя в принципе возможно, так как прожекторного освещения пока нет. Так как сохранились столбы телеграфно-телефонной связи, то можно быть уверенным, что между блиндажами есть проводная связь. Наверняка есть связь с ротой охраны, расположенной в населенном пункте, примерно в пяти километрах от моста. От авианалетов мост охраняют две зенитные установки 20 миллиметров. Flak38. В моей памяти тут же всплыли основные параметры этой установки, доложенные на лекции Серковым: практическая скорострельность более 200 выстрелов в минуту, углы наведения по вертикали от +90 до -12 градусов, по горизонтали 360 градусов, магазин барабанного типа вмещает 50 снарядов, боекомплект 600 снарядов, эффективная дальность 2,2 километра, расчет – 7 человек. По словам разведчиков, эти установки расположены юго-восточнее моста на расстоянии примерно двести метров. Там же оборудован блиндаж для расчетов орудий и тоже есть свои часовые. Зенитки расположены так, что их можно использовать для отражения атаки как с воздуха, так и с земли. Кроме того, по железнодорожному пути время от времени проезжает мотодрезина. Когда она идет по направлению к Смоленску, то примерно через сорок минут после ее проезда со стороны Смоленска проходит эшелон, в конце которого прицеплена эта дрезина. Вот такую задали нам немцы задачу. Васин поглядел на нас с комиссаром и неожиданно скомандовал:
– Всем думать два часа. Потом собираемся и решаем, что делать. Выполнять.
Легко сказать – думать! В голове все время крутятся разные варианты, но решения все как-то не получается. Так, прикидывая то один вариант, то другой, я ухитрилась задремать. Проснулась, когда меня дернули за ногу – пора, мол, вставать. Немного отдохнувшие, мы с новыми силами принялись за решение задачи со многими неизвестными. Кто-то из разведчиков пробормотал, что проще всего было бы разбомбить этот чертов мост.
– Конечно проще, – моментально отреагировал на эти слова Васин, – я сам об этом думал, еще получая задание. Только мне тогда же рассказали про зенитное прикрытие. Один бомбардировщик при подобной попытке наши уже потеряли.
Тут я взяла слово:
– А мы на что, товарищ капитан? Как только у немцев объявят воздушную тревогу, мы начнем отщелкивать зенитчиков. Тогда некому будет сбивать наши самолеты.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Васин, – давайте-ка все по порядку. Первое: договариваемся с нашими о точном времени налета. Второе: к назначенному времени выходим на огневые позиции. Третье: пускаем сигнальную ракету в сторону моста и тут же начинаем обстрел зениток. Там расстояние не более четырехсот метров – нашим снайперам в самый раз.
– А я думаю, что этот вариант не слишком хорош, – вступил в дискуссию Фогельсон. – Тут много если. Если погода будет летная, а не такая, как сейчас, если время точно будет выдержано, если самолеты по дороге не собьют. А просто налет без бомбардировки сразу откроет наши планы, и охрану моста еще больше усилят. При этом хочу напомнить, что составы идут независимо от погоды. Для них она всегда «летная».
