После дружного одобрения плана действий мы в течение часа провели примерное распределение целей и времени налетов на них. А потом сразу выслали обоих радистов, разбив для скорости большую радиограмму на две части. Главное было передать информацию в Центр, поскольку на прием наши рации работали гораздо чаще – для приема не нужно было уходить из отряда и маскировать радио. Надо сказать, что Центр сработал очень оперативно. Наши радисты только вернулись в отряд после передачи, и на первом же приеме мы получили согласование наших действий, а также перечень отрядов, которые должны будут принять в них участие. Их оказалось больше, чем мы рассчитывали, поэтому танцы обещали быть очень веселыми. А пока нам осталось решить одну задачу – как правильно организовать засеки. Дело было в том, что наш отряд был заметно механизирован, а засека – она ведь будет работать в обе стороны. Немцы не проедут, но и наши автомобили и мотоциклы не проберутся. Вот эту задачу со многими неизвестными и нужно было решить. По предложению Ерохина мы к решению этой задачи привлекли саперов. Все равно в основном это работа именно для них. Задача была сформулирована примерно так: «Нужно в проходимых для танков и автотранспорта местах организовать такие завалы из деревьев, которые при необходимости знающие люди могли бы быстро растащить, а потом снова стащить вместе». Дополнительные ограничения включали такие требования, как создание с помощью завалов ложных направлений движения отряда.
Надо отдать должное нашим саперам. Примерно за пару часов они продумали схемы засек, причем Калюжный предложил очень оригинальную их организацию. Поваленные деревья скреплялись между собой небольшими кусками веревок. Если знаешь, где и как эти веревки расположены, то завал можно разобрать очень быстро, а если не знаешь – «пусть неудачник плачет»[37]. При этом наши мины и снайперы «помогут» немцам в эффективной разборке завалов. Конечно, много раз одним и тем же завалом не попользуешься, но и пары раз вполне должно хватить. Потом просто поменяем маршруты, а в самом крайнем случае и базу.
За всеми этими совещаниями я и не заметила, как прошел очередной день. Выбравшись вместе с другими участниками совещания после обсуждения наружу, чтобы подышать перед сном чистым холодным воздухом, я, к своему удивлению, обнаружила, что уже полностью стемнело, а отсутствие облаков позволило сквозь кроны деревьев наблюдать удивительно чистые участки звездного неба. Я даже увидела, как с неба далеко-далеко упала небольшая звездочка, и поэтому совсем не удивилась, услышав, как кто-то вполголоса напел хорошо знакомые слова:
– А для звезды, что сорвалась и падает, – и, включаясь в пение, закончила строчку дуэтом:
– Есть только миг, ослепительный миг.
Вот тут меня словно ударило током! Кто же это такой, знающий песню, которая появится только лет через тридцать? Повернула голову и в темноте с трудом различила, что на меня с удивлением таращится не кто иной, как Калюжный. Вот теперь для меня все встало на свои места. И его непонятная грамотность, и даже крестик на шее без положенных молитв, и многое другое. Осталось только провести допрос с пристрастием, причем тянуть с этим явно не стоило. Я подошла к нему вплотную и несильно, но вполне ощутимо ткнула кулаком в ребра:
– Пошли, боец Калюжный, поговорим.
Он кивнул и пошел за мной в мой кабинет. Там я поставила у входа часового, приказав никого ко мне не пускать в течение часа, так как у меня будет важная беседа с бойцом. Что при этом часовой подумал, меня не интересовало. Мы прошли из большого кабинета в мою комнатку, там я уселась на топчан, а Калюжного усадила на стул и начала:
– Ну, давай, теперь все рассказывай. Люблю на ночь страшилки послушать.
– А что рассказывать, товарищ лейтенант? Вы ведь сами оттуда же.
– А вот кто из нас и откуда, сейчас и определим. Начнем сначала. Ты из какого года?
– Из 2007-го.
– Каким образом попал в прошлое?
– Понятия не имею.
– Так, это понятно, а что именно произошло?
– Мы с приятелем после окончания института решили отметить первый летний отпуск – покататься по Белоруссии на мотоцикле. Он за рулем, а я сзади с рюкзаком. У него тут родня в разных городах – вот мы и переезжали из города в город. Но в одном далеко не прекрасном месте на шоссе вдруг упало дерево, а скорость у нас была приличная. Меня вынесло и крепко приложило о какой-то ствол. Сколько я пролежал – не знаю. Меня в лесу подобрал дед Охрим и притащил к себе на хутор. Он там жил один и держал пасеку. С огромным трудом мне удалось у него выяснить, что я без сознания провалялся примерно неделю. Да потом еще две недели приходил в себя. Пан Квасневский был очень этим недоволен.
