– Понятия не имею. А что, кто-то из наших общих знакомых?
– Вот именно. Я – этот знакомый. Вот приехал сейчас за последними указаниями и за радистом. Потом два дня на всякую суету – ив тыл к немцам. Кстати, старший лейтенант Северов, зная, что я буду в штабе фронта, предвидел нашу встречу и просил передать, что он будет в точке два. Тебе это что-нибудь говорит?
– Само собой. Это чтобы я знала, где его искать.
Вот для меня и настал момент истины. Теперь я могу в реале принять участие в самых что ни на есть конкретных боевых действиях в тылу врага. Да, прижилась я в штабе, и отношение здесь ко мне практически у всех хорошее, но там меня ждет Вася. А известно, что мужа нельзя надолго оставлять без присмотра.
– Ну что ж, Аркадий. Придется тебе увеличить состав отряда на одного человека. А именно на меня. Два часа – и я буду готова.
– Честно говоря, Аня, я именно этого и ожидал. Вот только отпустят ли тебя? Ты ведь тут большой человек. Неужели командующий так спокойно к этому отнесется?
– А вот сейчас и проверю, как товарищ Жуков держит слово. Подожди меня минут двадцать.
Я сунулась к командующему. Попала как раз в перерыв между двумя совещаниями. Надо отдать Жукову должное. Посмотрев на мой решительный вид, он сразу понял, с каким вопросом я к нему пришла.
– Так куда вы хотите направиться, товарищ Северова?
– Здесь, товарищ генерал армии, сейчас находится майор Ипполитов, который формирует диверсионный отряд. Часть отряда уже действует в тылу, и там мой муж. Если вы меня сейчас отпустите, то через два дня я уже вместе с ним буду портить жизнь немцам.
– А вы уверены, что товарищ Берия не будет возражать?
– Так точно, уверена. Товарищ Берия с самого начала был в курсе моих планов. Честно говоря, он их не одобрял, но обещал не препятствовать.
– Ну что же. Я от своих слов не отказываюсь, но прежде, чем попрощаться, хочу задать пару вопросов. Я слышал, что вы хорошая шахматистка.
Я кивнула и насторожилась. А при чем здесь шахматы?
– Значит, вы умеете просчитывать варианты на несколько ходов вперед?
Я снова кивнула, но эти слова мне понравились еще меньше. К чему это он ведет?
– А теперь представьте, товарищ Северова, что произойдет, если вы вдруг попадете в плен? Нет-нет, я и в мыслях не допускаю, что вы в какой-то момент добровольно поднимете руки вверх, но вас могут ранить или же контузить. А в плену из вас начнут вытягивать информацию. Так как всех немецких шпионов в наших штабах наверняка не сумели выявить, то можете быть уверены в том, что немецкая разведка отлично знает всех моих порученцев. И будут вас спрашивать не о будущем, которое, возможно, в результате ваших действий уже начало меняться (о вашем появлении оттуда немцы точно не знают), а о самом что ни на есть настоящем. О планах партизанской войны, о диверсионных отрядах и т. п. Ведь вы с вашим умением договариваться с самыми разными людьми в курсе почти всех наших текущих оперативных планов, не говоря уже о некоторых совещаниях, – вы понимаете, о чем я говорю? Что произойдет в этом случае, объяснять не надо?
– Не надо, товарищ генерал армии, – пролепетала я и второй раз с момента моего попадания в это время заревела. Только первый раз я плакала от счастья, когда Сергей Палыч зарегистрировал наш с Васей брак. А теперь ревела в голос от того, что рухнули все мои планы воевать вместе с мужем. И вообще вся моя подготовка пошла насмарку. Вдобавок было страшно обидно и стыдно, что я сама об этом вообще не подумала. Товарищ Жуков вытащил из кармана носовой платок и протянул его мне. Я вытерла глаза и немного успокоилась. Тут мне вспомнились слова Берии о том, что они мне доверяют. Значит, и Сталин, и Берия уже тогда знали, что я в какой-то момент пойму, что война в немецком тылу мне не светит. Они просчитали меня на раз. При этих мыслях я снова заревела белугой. Генерал терпеливо ждал, пока я отревусь. Через некоторое время голова снова начала работать. Я подумала, что Берия, скорее всего, именно поэтому так спокойно и отпустил меня к Жукову. И Жуков, давая свое обещание, тоже это понимал. Так что вождь, нарком и будущий маршал спокойно облапошили наивную дурочку.
