Салон траурных принадлежностей
– Что там за шум? – поинтересовался комиссар Мэйн у своих спутников.
Панические вопли заставили их остановиться на выходе из необъятного Букингемского дворца. Шел шестой час вечера, уже стемнело. Из-за снегопада дальше кареты лорда Палмерстона, ждущей под уличным фонарем, ничего было не видно.
Крики доносились из темноты по другую сторону дороги.
– Должно быть, что-то случилось в Сент-Джеймсском парке, – предположил Райан.
Полицейские трещотки, прорвавшись сквозь гомон, усилили их тревогу.
– Сержант Беккер, узнайте, в чем дело, – распорядился комиссар Мэйн.
– Да, сэр. – Беккер мгновенно скрылся в темноте.
– Инспектор, будьте любезны, отведите нас обратно в церковь, – попросил Де Квинси. – Мы с Эмили хотим вам кое-что показать. Но сначала заглянем в салон траурных принадлежностей Джея.
– Салон траурных принадлежностей? – удивился лорд Палмерстон. – А туда-то зачем? Вам едва хватит времени подготовиться к ужину у королевы.
– Что значит подготовиться? – встревоженно спросила Эмили.
– Переодеться в вечерние наряды.
– Но у нас их нет.
– «Блумерсы» не годятся для королевского приема. Рукава на сюртуке вашего отца протерлись. И на пальто не хватает пуговицы.
– У вас не найдется подходящего костюма для него? – спросила Эмили, мысленно сравнивая невысокого и щуплого отца с рослым и широкоплечим лордом Палмерстоном.
– Нет, – отрезал тот и не сдержал стона: – Но ведь мне придется отвечать за вас! Если вы испортите королевский ужин, во всем обвинят именно меня.
Беккер мчался сквозь темноту, ориентируясь на громкие крики. Он надел перчатки и натянул кепку по самые уши, но все его усилия, равно как и быстрый бег, не спасали от холода.
Рядом промелькнул чей-то силуэт.
– Что случилось? – попытался остановить прохожего Беккер.
– Поди узнай, кого убьют следующим.
Из темноты выскочила еще одна фигура, едва не сбив сержанта с ног.
– Эй! – окликнул бегущего Беккер, но тот уже скрылся во мраке.
Сержант лишь в последнее мгновение разглядел парковую ограду, но все же успел остановиться. Впереди мелькали тусклые огоньки – полицейские фонари, как предположил Беккер. Он побежал вдоль ограды, пока не отыскал открытые ворота, из которых навстречу ему хлынула толпа. Не обращая внимания на окрики и толчки, сержант прорвался внутрь. Широко шагая по снегу, он приблизился к констеблю, который освещал фонарем бегущих людей.
– Я детектив сержант Беккер. Что здесь произошло?
– Кто-то перерезал горло судье.
– Судье?
– Сэру Ричарду Хокинсу, – уточнил констебль.
– Но я видел его всего неделю назад. Давал показания на слушании.
– Могу вас заверить, больше ему не заседать в суде.
Беккер поспешил туда, где другие патрульные пытались восстановить порядок.
Внезапно он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног: лед шевельнулся, словно живой. Сержант взмахнул руками, стараясь удержать равновесие. Толпа с новой силой заспешила к берегу. Поверхность пруда постепенно пустела. Беккер глубоко вздохнул, чтобы успокоить колотящееся сердце, и осторожно подошел к лежавшему неподалеку телу.
Рядом стоял констебль, освещая фонарем на редкость мощный подбородок – отличительную особенность судьи Хокинса. Глубокую рану на горле уже припорошил снег.
Холодея скорее от тревоги, чем от мороза, Беккер тут же вспомнил совет Райана: «Научитесь переключать внимание, сосредотачиваться на деталях».
– Есть свидетели? – спросил он.
– Сотни, – ответил констебль. – Но сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь видел, как все произошло. Вероятно, убийца просто сбил судью с ног, когда тот катался на коньках, затем наклонился, перерезал ему горло и ушел незамеченным.
– Катался на коньках?
Констебль опустил фонарь, осветив металлические полозья под дорогой обувью судьи. Почему-то коньки смотрелись еще менее уместно, чем снег на алой от крови ране.
– Кошелек остался при нем, и часы тоже, так что вряд ли его убили с целью ограбления. Вот это торчало у него из-под пальто. – Полицейский протянул Беккеру клеенчатый мешочек.
Холод проник под перчатки сержанта, пока он откалывал намерзший на мешочке лед. Внутри оказался лист бумаги, оставшийся благодаря клеенке совершенно сухим. Текст окаймляла траурная рамка шириной в дюйм, какую сержант уже видел в доме лорда Косгроува.
