Инспектор Лосев - страница 62

В этом смысле Пенза ничего интересного нам не сообщила и ограничилась формальной справкой. Значит, иных материалов у них нет. А это, в свою очередь, означает, что гражданин Николов или очень хитро маскирует свою темную деятельность, подлинную «область своих интересов», или она лежит вне Пензы, или, наконец, ее вообще нет, и все это чепуха и случайные совпадения.

Итак, Пенза нам пока что ничего не дала.

Но есть и второе место, где можно почерпнуть кое-какие сведения о таинственном гражданине Николове. Это гостиница, где он жил. Хотя прошло уже две недели, как он оттуда исчез, но есть люди там, которые его помнят. В частности, некий Виктор Сбокий, жилец соседнего номера. Это обаятельный парень, тренер одной известной футбольной команды класса «Б». У команды неприятности, и он тут утрясает дела в комитете. Вот он-то мне кое-что интересное и подкидывает о бывшем жильце соседнего номера.

– Знаешь, – говорит, – с ума сойти, какая к нему однажды девушка пришла. Имени, к сожалению, не знаю. Но хороша… – мечтательно добавляет он. – Вот все, что я тебе могу сказать.

Мы сидим уже полчаса. За окном непроглядная темень. Виктор протягивает мне рюмку коньяка, но я, поблагодарив, отвожу его руку. Служба!

– Понимаешь, какое дело, – говорю. – Мне этот Николов нужен, собственно говоря, по одной только причине. Он уехал, не успев заявить о краже. И мы даже не знаем, какие вещи у него пропали. А без этого, сам понимаешь, найти вора трудно.

– Что ж, вы не знаете, где он живет, в каком городе? – с интересом спрашивает Виктор. – Ведь он паспорт сдал, регистрационный листок заполнил.

– Это все известно. В Пензе он живет. Но до сих пор туда не приехал. А нам надо как можно быстрее все выяснить. Ты не знаешь, куда он собирался из Москвы ехать?

Виктор задумывается, и на минуту взгляд его становится отсутствующим. Потом он пожимает плечами.

– Кто его знает. Он при мне в разные города звонил.

– А куда, не помнишь?

– Ну, в Ростов звонил, в Одессу. Еще куда-то. Один город назвал, я даже и не слыхал никогда о таком. Хотя мы на выездах во многих городах играли.

– Никуда не обещал заглянуть?

– Не помню. Хотя… – Виктор усмехается. – В Одессу его, кажется, звали.

– А здесь у него кто бывал, не помнишь? Ну, кроме той девочки, конечно.

– Да разные бывали. Но при мне никто не сидел. И ни с кем он меня не знакомил. Один раз я, правда, застал у него одного, тот уже уходил. Толстый такой, пиджак еле сходится, и брючки короткие, болтаются. Потеха. Расстроен он чем-то был.

– Как зовут, не помнишь?

– Как-то Иван Харитонович его называл. Постой-ка… Григорий… а дальше… Семенович, кажется. Не помню точно. Они уже прощались. Этот толстяк все канючил: «Только не погуби…». Противно слушать было. А еще одного я в коридоре встретил. Днем…

Виктор уже настроился на воспоминания. Ему, кажется, даже доставляет удовольствие, когда его так внимательно слушают.

– …И чего его так все боятся, интересно знать, – продолжает Виктор, машинально закуривая новую сигарету. – Этот, второй, худенький такой, с портфелем, увидел, что я из соседнего номера выхожу, подходит и так, знаешь, вежливенько, робко спрашивает: «Не скажете, сосед ваш, Иван Харитонович, дома?». Я говорю: «А вы постучите. Может, и дома». – «Пробовал, – говорит. – Не отзывается. Думаю, вдруг да отдыхает? Тогда и беспокоить неудобно… Придется попозже зайти». Я ему говорю: «Он обычно вечерами дома». – «А как бы его днем застать, не подскажете? Вечером я никак не могу». – «А днем, – говорю, – его не бывает». В общем, культурненько так поговорили.

Меня этот разговор настораживает. Человек в коридоре почему-то запоминается мне, и мысли невольно начинают вращаться вокруг него. И в самом деле, странно он вел себя. Почему он только днем может прийти? Почему даже позвонить не может вечером? И почему он у соседа спрашивает, почему не у дежурной по этажу? Она же точно знает, дома Николов или нет.

И я решаю, что пора проститься с Виктором и кое-что еще предпринять. Я выхожу в коридор и смотрю на часы. Уже шесть часов вечера. Значит, просидел я у Виктора часа два, не меньше. Однако не зря просидел, нет, не зря.