По своим воззрения князь Василий Васильевич Голицын был убежденный «западник», он составлял прожекты по реформированию российского государственного управления еще более радикальные, нежели те, на которые решился Петр гораздо позднее. Василий Васильевич даже задумывался о парламенте, ограничении своеволий и прочих, совершенно революционных вещах. Осуществить их ему, скорее всего, не дали бы, но сам этот факт много говорит о его личности.
Правление царевны Софьи продолжалось восемь лет, и эти годы вовсе не были провальными — страна жила вполне благополучно, без особых потрясений. Так продолжалось до совершеннолетия Петра, который в отличие от брата Ивана не пожелал более мириться с верховенством сестры и нашел в себе силы и смелость стать самодержавным государем. Вернее, даже и не сам Петр, а его ближайшее окружение. Сам царственный подросток был наделен большими физическими силами и упорным характером, но как политическая фигура он был слаб и очень зависим.
В то время положение Петра более всего напоминало статус шахматного короля — фигуры важной, вокруг которой и вращается игра, но нуждающейся в постоянном покровительстве и защите. Если продолжить использовать шахматную терминологию, то из всех фигур, окружавших «короля» — Петра в селе Преображенском, звания «ферзя» более всего заслуживает его матушка, вдовствующая царица Наталья Кирилловна, которую в советском кино и литературе почему-то принято изображать этакой старушечкой-хлопотуньей, обеспокоенной хозяйством да тем, как бы «Петруше головку не напекло». На самом же деле в 1689 году, когда решалась судьба царствования ее сына, Наталье Кирилловне не было еще и сорока лет — она была весьма энергичным игроком в политических интригах, и не за одну только свою тяжелую «медвежью поступь» сторонники Софьи прозвали ее Медведихой.
По сию пору незаслуженно отведена в сторону такая ключевая фигура политического расклада той поры, как девятый русский патриарх Иоаким, что и понятно — этот церковный и политический деятель в качестве союзника Петра «путает» привычную картину, сформированную во времена соцреализма. В молодости патриарх, звавшийся Иваном Савеловым, служил в рейтарах и в чинах дошел до капитана, но после смерти жены и детей оставил службу, удалился в Киево-Межигорский монастырь, где, пройдя послушание, принял постриг с именем Иоаким. Все шестнадцать лет своего пребывания на патриаршем престоле он боролся «с новыми веяниями»: порицал обычай брить бороду и стричь волосы, демонстративно отказывался садиться за один стол с иноверцами, поучал светские власти ни в коем случае не давать первенства иноземным офицерам над русскими воинами. Патриарх выступал за сокращение контактов с европейскими странами, за запрет иноземных обычаев, которые уже были переняты в Московском царстве. Именно он неоднократно требовал от царей избавиться от засилья иностранцев на русской службе, уничтожить их храмы, вообще разорить Немецкую слободу в Москве, называя ее рассадником греха. Но в то же время именно патриарх Иоаким сразу же после смерти царя Федора Алексеевича встал на сторону Петра.
Причина этого выбора кроется в борьбе двух партий, ведшейся в конце XVII века в Русской православной церкви. Его святейшество Иоаким и его сторонники ратовали за сохранение приверженности к «эллинским» богослужебным книгам и Священному Писанию и славянским традициям в православной церкви. Им весьма решительно оппонировали представители церковной партии «латынников», во главе которой стояли Симеон Полоцкий и начальник Заиконоспасского училища Сильвестр Медведев, выступавшие за модернизацию вероучения, организацию духовного и светского образования в европейской манере, беря за образец университеты и коллегии католической церкви. Патриарху нужен был надежный покровитель, которого он рассчитывал обрести в лице царя Петра, ибо «латынники» при поддержке царевны и ее светского окружения взяли под контроль несколько монастырей в столице. Кроме Заиконоспасского монастыря оплотом «латынников» стала знаменитая Симоновская обитель, где были заведены порядки, вызывавшие невероятное раздражение у патриарха и остальных «эллинистов». Опасаясь того, что с годами царевна и ее окружение войдут в еще большую силу, патриарх и его сторонники сделали ставку на юного Петра. Люди церкви, имевшие огромное влияние и деньги (что важно), вмешались в столкновение партии царевны Софьи с Нарышкиными и их сторонниками, всячески лелея и раздувая раздор, в чем и преуспели — еще недавние сводные родственники, весьма благоприятно относившиеся друг к другу, превратились в лютых врагов, во всем подозревавших козни противоборствующей стороны.
