Платон, не дожидаясь (зачем ему эти интеллигентские штучки?!), но и не особенно торопясь, выпил и, поворочав языком под щеками, сказал вдруг уже не баритоном, а басом - у него с добавлением спиртного голос перемещался по октаве, нисходя к рокоту (очевидно, в организме что-то перестраивалось):
- Крепка-а совецка власть!.. придется мине в колхоз вступать!.. А вопрос, почему... кхм, русские пьют... вопрос философский. Да-а. - Он широко разинул рот в бороде, загадочно блестя впалыми желтоватыми глазенками. Как сразу понял Френсис, он был говорун, мог рассуждать по любому поводу и без повода, не переставая пить и закусывать. И сейчас хотел что-то сказать, но его перебил шелестящим голоском Павел Иванович.
Бывший капитан катера, сутулясь, привстал, ударил сухими кулачками об стол:
- На мостике одни с-суки!.. - иностранный алкоголь уже воспламенил его мозг, Павел Иванович был готов для выкриков и страшных воззваний. - Страну автогеном порезали!.. бакены затоптали!.. катимся боком по шиверам!..
- Примерно так, - кивнул Платон, дав знак приподнятым кривым мизинцем с черным ногтем Генке "Есенину", чтобы тот покуда помолчал. - СССР была великая держава, разве нет? С ней считались. Да, да.
- Sorry!.. извиняйте!.. - с плаксивой улыбкой поправил очки Френсис. - Но Руссия и сейчас великая! Считаются!Я знаю!
- Может, при вас считаются!.. - встрял Генка в разговор. - А при нас нет!..
- Юмор! - оценил Френсис и снова обратил свои близорукие наивные глаза на могучего Платона. - Если жизнь наладится... к вам снова придут с поклоном другие э... республики. - Он. кажется, уже и по-русски возле русских стал говорить связнее. - Разве нет? Значит, надо налаживать жизень. У вас... у вас талантливые ученые... докторы... зачем попадать... падать в отчаяние?!
- Нет, нет, мы погибли!.. - не соглашался Платон. - Это обсуждать бесполезно.
- Ночь наступила, ночь... - у Генки веки полузакрыли глаза, рот по-детски превратился в гузку. Еще не дай бог уснет тут. - При белом месяце... так хорошо повеситься...
- Налил бы еще, узурпатор!.. - взвизгнул Павел Иванович.
- Болше жена не дает, - тихо и внято ответил Френсис, оглядываясь, чтобы гостям было понятней. - Тогда я не понимаю, я плыль на лодке - смотрю... Why?.. Почему ви бросаете с берега в речку кровать... старое ведро, самовар... даже трактор... это же ваша речка, ваша ваша маленькая Руссия.
- Вода все унесет!.. - махнул рукой Платон. - Скажи, моряк!
Но моряк молчал, приоткрыв рот со стальными зубами и злобно уставясь на хозяина, который более не хотел угощать русских.
- Все унесет река времен... - вздохнул, окончательно зажмуриваясь и устраиваясь подремать на стуле, Генка.
- Не унесет!.. - печально отвечал Френсис. - Я здиес уже полгода? Не унесло. Ви включаете электричество в баниях... пилите циркуляркой... трансформатор три раза горель. Как можно. Видиротесь... ножиками... веслами... я даже видел - баграми... за чем?!
- Зачем?! А потому что душа гор-рит!.. - зашипел Павел Иванович. - Хер ли тут изображашь?! Сами нашу Расею любимую погуби ли!.. через евреев скупили, а сейчас...
Платон больно прижал локоть Павла к столу - человечек, затрепетав, умолк.
- Я понимаю, - терпеливо продолжал Френсис. - Понимаю. Но когда родина болна... помогайть надо, а не толкать дальше в пропасть. - Он понизил голос. - Говорят, у вас своих лючших крестьян опять жгут?.. Рас... как это?.. раскулач...
- Раскулачивают?.. - помог Платон и добродушно ухмыльнулся на редкость здоровыми, белыми зубами. - Да не-е!.. Это уж по пьянке... было раз иль два... из зависти... примерно так... - И толкнул Генку в бок. - В Щетинино? На центральной ферме?
Генка открыл белесые, словно замазанные сметаной, глаза.
- А х.. ли?.. Дружки начальников, по блату всего себе нахватали...
- Это наши деньги! - завизжал Павел Иванович. - Прихватизировали даже пристани на Енисее... золотые рудники...
- Но разве можно жечь?.. - изумился, всплескивая руками, иностранец.
- Лесу много... - охотно заговорил Платон. - С самолета смотрел на Сибирь? Тайга до Японии. Но, конечно, лучше не жечь.
