Через минуты в ригу зашел Сарафанов.
– Осипов?! Живой?! – обрадовался полковник. – Как же ты это ухитрился, я имею в виду финна?..
– Да так как-то, товарищ полковник, – будто оправдывался почему-то Колька. – Должно быть – со страху.
– Что, страшно было? Поди, полны штаны наложил, пока его поймал.
– Маленько есть, – честно признался Колька. – Но он больше.
– Ну, что ж, Осипов, – Сарафанов посмотрел на Кольку, потом на пленного. – Тебя за твой подвиг к ордену представим. А этого, – он показал на «кукушку». – Как говорится, по законам военного времени. В расход. Сам его пустишь или помощь нужна?
– Так, это… Товарищ полковник…
– Что еще? – недовольно спросил начштаба.
– Допросить бы его.
– Где ж я тебе переводчика найду? Через пять часов на штурм идти. Даже по команде сообщать о нем нет смысла, все равно не успеет до нас переводчик добраться.
Полковник хотел добавить, что и добираться, собственно, уже будет не к кому. Остаткам дивизии предстояло геройски погибнуть сегодня ночью, пытаясь совершить невозможное.
– Товарищ полковник, разрешите мне? Я могу, – попросил Колька.
– Что за чушь? Что ты можешь?
– Товарищ полковник, я, кажется, по-ихнему понимаю.
– Да ну? Интересно… Спроси у него, много ли еще «кукушек» в лесу?
– Спрашивал уже. Он говорит, что на два километра вправо и влево от того места, где я его поймал, никого нет.
– Тогда спроси, может ли он показать нам схему их обороны? Если покажет – останется жив.
Колька стал говорить с финном по-мокшански. Пленный закивал и с надеждой смотрел то на Кольку, то на полковника.
– Ну, тогда веди его в штаб, – подвел итог Сарафанов.
В штабе перед пленным финном расстелили карту. двухверстку, дали ему синий карандаш.
Сарафанов приказал:
– Рисуй.
Колька перевел. Пленный взял карандаш и стал наносить на карту значки и линии.
– Переведи ему, что если он что-то напутает или забудет нарисовать, то он пожалеет, что родился на свет. Смерть его будет мучительной и долгой.
Колька снова сказал несколько слов на мокшанском. Пленный кивнул и еще глубже погрузился в работу. Минут через десять он сказал, что все готово.
– Ну и что это за китайская грамота? – спросил Сарафанов.
Пленный залопотал, объясняя свои значки, а Колька переводил:
– Это, товарищ полковник, минные поля. Тут, тут и тут. А это – финские доты. Здесь и здесь. В этой деревне располагается батальон, который прикрывает этот участок обороны. Этот финн говорит, что можно пройти мимо минных полей и дотов и захватить деревню врасплох.
– Пусть покажет по карте.
Полковник Сарафанов полностью изменил заготовленную диспозицию. Когда в назначенное время прибыли командиры полков, он довел до них совсем другой план прорыва финской обороны. Исходя из сведений, полученных от пленного, были направлены две небольшие разведгруппы с задачей уничтожить доты противника. Пленный финн показал безопасные подходы к дотам. В это время остатки дивизии просачивались мимо минных полей. Взрыв дотов послужил сигналом к атаке. Финны не ожидали увидеть в своем расположении красноармейцев, да еще и ночью. Все было кончено в несколько минут. Линия обороны была прорвана, финский батальон взят в плен.
Оперативная сводка штаба Ленинградского военного округа от 6.12.39 года подтвердилась ранним утром седьмого декабря. По крайней мере, в части событий на Карельском перешейке. Но это был только первый эшелон линии Маннергейма. Впереди было сорок километров дотов, минных полей, надолбов и траншей, которые еще предстояло преодолеть.
