— Рад, действительно рад видеть вас, доблестный воин, победитель дезертиров и новый коннетабль Рютте. Отец Виталий пишет о вас в превосходных формах.
— Как бы он меня не переоценил. Он слишком добрый человек.
— Верно, верно, он у нас такой.
— Вы знаете, о чем я хотел вас попросить? — сказал Волков.
— Знаю, — ответил аббат. — Но я вам откажу.
Солдат растерялся, даже опешил, он никак не ожидал такого быстрого отказа.
— То есть… Я просто хотел, чтоб в феоде Рютте… я просто хочу в Рютте навести порядок.
— Там не будет порядка, пока сам сеньор и есть беспорядок.
Солдат смотрел на него непонимающе.
— Да, да, сын мой. Ваш наниматель вздорный пьяница, задира и дуэлянт. Жадный человек, дерущий со своих холопов последнее, — монах вздохнул. — Люди его — самые бедные в графстве, стыдно сказать, но настоятель прихода в Рютте — просто нищий. Вы ведь видели отца Виталия?
— Видел, он мне показался отзывчивым и понимающим.
— Добрейший человек. Он сам чинил крышу в приходе с добрыми людьми, которым ему нечем было заплатить.
— Мне казалось, что моя затея — богоугодное дело, — произнес солдат. — Может, его люди так бедны, потому что нет порядка в земле его?
— Именно, именно. Я звал его приехать поговорить многократно. Он не явился. Я не гордец, я поехал к нему, он меня не принял. Я не гордец, я поехал к нему еще раз, а он демонстративно уехал на охоту. Он не хотел говорить со мной, потому что знает, что грешен, и не хочет каяться.
— И все-таки, я думаю, хороший аудит улучшит положение людей в феоде.
— И я так думаю. Точно так же, как вы. Но, полагаю, что начинать нужно с головы, сын мой. Пусть фон Рютте сам приедет, я хочу, что бы этот задира поговорил со мной. Просто поговорил.
— Странно, — вздохнул солдат. — А мне один поп говорил, что церковь всегда будет поддерживать богоугодные дела, не выставляя предварительных условий.
— Сын мой, — аббат усмехнулся, — стоя баталию против кавалерийской атаки, что бы вы раздали своим войнам: мечи или пики?
— Конечно, пики.
— Вы знаете наверняка?
— Конечно. Я сам стоял в таких баталиях.
— А я знаю наверняка, что такое богоугодное дело, и я бы дал вам четырех грамотных и знающих толк в хозяйстве братьев. Не смотря на то, что я затеял большую стройку, и они мне самому очень нужны. Но, пока барон не приедет, я вам их не дам.
— Я поговорю с бароном.
— Поговорите-поговорите, но не думаю, что у вас получился. Барон упрямее, чем любой баран в графстве.
Солдат посмотрел пристально и произнес:
— Мне кажется, вы его не очень любите.
— Его не любят все, кто его знает, а мне не любить не позволяет Господь. Так что, наоборот, я всем сердцем жду его.
— Его, что, все не любят?
— Ну, как вам сказать, ровно год назад он остановил в своих землях барона из соседнего графства, предложил ему отобедать. Тот отказался, сославшись на спешку, и тогда наш фон Рютте в порыве гостеприимства зарубил его коня. Сын того барона возмутился, за что фон Рютте вызвал его на поединок и тяжко ранил бедного юношу, оставив его без глаза. Дело закончилось бы войной, если б не наш добрый граф, царствие ему небесной. Ну, а с нашими баронами фон Рютте перессорился давно и со всеми.
— Теперь мне все ясно, — сказал солдат.
— Кстати, а как ваши раны?
— Ваши медики — волшебники, творят волшебство. С каждым днем чувствую себя все лучше и лучше.
— Не волшебство, — аббат поднял палец, — а божий промысел, сын мой, божий промысел. В общем, я жду фон Рютте у себя, пусть приедет.
Солдат понял, что аудиенция закончилась, поклонился и вышел. Сразу решил пойти к лекарю. Старшего лекаря не было, и его принял юный брат Ипполит. Он смотрел и плечо, и ногу и остался доволен состоянием ран. После этого солдат и Еган покинули монастырь.
Теплый ветер рвал тучи, иногда на минуту появлялось синее небо. Дождя не было вовсе. Волков ехал мимо замка госпожи Анны. Конечно, это был не замок, в военном понимании этого слова. Слишком низкая и тонкая стена, да и сам маленький. Ворота скорее красивые, чем крепкие, окна в донжоне огромные, да еще и застекленные. Оборонять такой замок занятие бессмысленное. Не замок, а пряник. Солдат отвел глаза, и тут же забыл про замок фрау Анны, и думал о том, что аудит ему придется проводить самому, а он ничего не знал про устройство феода.
