— Доедете, конечно, — согласился Еган, — только вдвоем надежнее было бы.
— Нет, ты возьмешь телегу купчишки и поедешь к кузнецу. Поговори с ним, может, он эту рухлядь в добрый тарантас превратит? Может, новые оси железные поставить?
— Поговорю, господин. Только, скажу вам честно, из этой рухляди путного ничего не выйдет. Купчишка за телегой не следил. Гнилая она.
— Тогда будем новую присматривать. И конягу простого, не боевого же в нее впрягать.
— Найдем, господин.
— И не забудь у него мои поножи забрать. И болты к арбалету.
— Заберу, господин.
Совсем скоро солдат забрался на лошадь и отправился в монастырь. Сильно не гнал, но и шагом не плелся. Доехал быстро. Как в прошлый раз, не без скандала с привратником-толстяком попал к отцу Ливитусу на прием.
— Вы оторвали нас от утренней молитвы, — назидательно заметил монах. — Я общался с Богом.
— У вас и у Бога впереди бесконечность, а у меня сегодня куча дел. Так что вы уж извините. К тому же, две козы стоят утренней молитвы.
— Не богохульствуйте, сын мой, — монах погрозил пальцем, едва заметно усмехнулся.
— Я принес деньги, — солдат протянул монаху две монеты по пять крейцеров.
Отел Ливитус денег брать не стал, их взял брат Ипполит.
— Вы жертвуете на доброе дело, — произнес монах. — Господь не забывает о таких делах.
— Никогда не сомневался в этом.
Брат Ипполит помог солдату раздеться.
— Как вы себя чувствуете? — спросил отец Ливитус.
— Намного лучше.
— Ну, что же, вижу. — Монах стал осторожно разминать левую руку солдата. — Получше стала, получше. Но это не от мази, это от перетяжки. Брат Ипполит, накладывайте повязку снова.
— И долго мне ее носить?
— Если хотите владеть рукой, то до зимы.
— До зимы?! — удивился солдат.
— Да, сын мой, до зимы. Вам разворотили суставную сумку, я вообще удивляюсь, что вы можете ее поднять.
Брат Ипполит примотал руку к торсу бинтами накрепко.
— Так, давайте, показывайте ногу. Ну, тут все заживает как на младенце. Жара, озноба не было?
— Нет, не было. Чувствую себя нормально, — он вздохнул. — Неужели придется носить бинты до зимы?
— Да, сын мой, придется.
— Я хотел завтра покинуть ваши края. Кстати, а что вы говорили про сохранность зубов? Какой-то мел нужен, сарацинская вода?
— Мы вам все приготовили.
— Сколько с меня?
— Вы уже за все заплатили, — сказал отец Ливитус. — Брат Ипполит вам все уже приготовил. И для зубов, и для плеча. И бинты, и мазь. Если не уедете — через три или пять дней приезжайте. Поглядим вашу руку.
— Все-таки уеду.
— Жаль. Такой человек нам в графстве был бы нужен.
— Нужен?
— Нужен. Вы же видите, что порядка нету.
— Я много где был. Сейчас порядка нигде нету. Война столько лет идет, да и чума еще.
— Ну, если надумаете остаться, я представлю вас аббату. Я говорил ему о вас. После уборки бароны устроят съезд перед фестивалем. Думаю, многие захотят видеть у себя такого человека. А может, и молодой граф созреет к тому времени.
— Вряд ли я так долго задержусь здесь.
— Что ж, еще раз очень жаль.
Они попрощались. Брат Ипполит дал солдату холщевую сумку с мазями, бинтами, средства для зубов, заодно рассказал, как этим всем пользоваться, проводил до двора и даже помог сесть на коня.
— И тебе здравия, молодой человек, — ответил солдат и выехал из монастыря под недобрым взглядом толстого привратника.
Как выехал — так сразу зарядил дождь. Мелкий, нудный. Морось. Все утро его не было. Казалось, вот-вот выглянет солнце. Но не выглянуло. Пошел дождь проклятущий. Волков накинул капюшон, двинул лошадь легкой рысью, поглядывая на дом фрау Анны. Дом был небольшой замок. Небольшой, но красивый. В не очень узких окнах блестели стекла. Видимо, у фрау Анны водились деньги. Даже балкончик был. Волков видел уже балконы, далеко на юге. В здешних местах балконы были редкостью. Около замка стояло пять или шесть домишек. Бродил десяток коров вдоль леса. Лес плавно переходил в болото. Вскоре все это осталось позади.
