Дидрик толкнул его через большие двойные двери на самой вершине лестницы прямо в полный людей дворик. Вокруг них стражники стояли рядами и отрабатывали приемы боя на мушкетах. Форма была желто-черной и состояла из кольчуг на груди и тонкой кожаных штанов. Их было достаточно, чтобы сформировать личную армию Дидрика.
Флетчер жадно глотал свежий воздух. Он снова порадовался открытому небу над головой, чувствуя, как нежные лучи солнца согревают его. Голова закружилась от необъятного пространства над головой, он широко раскинул руки и почувствовал прохладный ветерок на коже. Блаженство.
Дидрик пихнул Флетчера вперед, и они вышли на улицу через большие железные ворота. Флетчер удивился тому, что знал их местоположение. Он обернулся взглянуть на тюрьму позади, узнавая здание и окрестности. Это был бывший особняк Дидрика.
— Мне нравится, как ты обустроил это место, — холодно отметил Флетчер.
— Да, старый добрый дом. Пришло время его обновить, принимая во внимание мое новое положение. Как тебе наше новое жилище?
Дидрик указал наверх. Деревушка Пэлт была построена у подножья самой высокой точки Гор Медвежьего Клыка. При закате деревня оказывалась в их тени, и гора возвышалась над ними огромным монолитом. Флетчер проследил, куда указывал Дидрик, и увидел, что самой верхушки пика больше не было. На его месте был построен замок, весь из зубцов, башен и бойниц. Вдоль стен выстроились пушки, черные дыры их дул угрожающе смотрели на деревню, как будто могли выстрелить в любой момент. Это была скорее крепость, чем дом.
— Самое безопасное место во всем Гоминиуме. Тут столько запасов, что хватит на десятилетнюю осаду. Эльфы могут предать нас, орки могут проникнуть в Гоминиум, даже преступники могут захватить деревню — и ничто не будет иметь значения. Самая большая армия на земле не сможет пробить эти стены, даже если им удастся взобраться по отвесным скалам с каждой стороны.
— Ты говоришь, как параноик, Дидрик, — ответил Флетчер, хоть слова Дидрика и застали его врасплох. — Как будто тебе есть, что прятать.
— Только огромное состояние, Флетчер. Мой отец не доверяет банкам. Ему лучше знать, он же был банкиром.
— Жалкий ростовщик — это не банкир, — возразил Флетчер. Парень напрягся, но подтолкнул его вперед, проигнорировав подкол.
Пока они шли по пустынным улицам, Флетчер везде видел следы нищеты.
Многие дома и лавки пустовали, тогда как остальные превратились в тюрьмы. К решеткам прижимались грубые грязные лица, молча провожая напыщенного Дидрика полными ненависти глазами. Все насквозь пропиталось несчастьем и отчаянием. Настолько все отличалось от активной деревушки, в которой вырос Флетчер.
Отец Дидрика, Каспар Кэвел, стал богатейшим человеком в деревне, давая взаймы деньги отчаявшимся и нуждавшимся, обманом заставляя их подписывать жесткие контракты, которые выливались им в гораздо большие суммы, чем люди брали взаймы. Выглядело все так, будто Кэвелы требовали все, что было у людей, забирая их сбережения и выгоняя большинство жителей Пэлта из домов, чтобы построить тюрьмы.
Чувствуя отвращение, Флетчер сбавил шаг и размял пальцы, борясь со жгучим желанием врезать Дидрику по морде.
— Двигайся, — рявкнул Дидрик, дав Флетчеру подзатыльник.
Флетчер жутко разозлился, что его руки все еще были онемелыми. Паралич замедлял его реакцию. Даже при лучшем раскладе он сомневался, что сможет вывернуться от пистолета, прижатого к его затылку. Придется подождать.
Они дошли до входных ворот, которые вели из деревни, и у Флетчера сжало живот. Хижина Бердона исчезла! Но неправильным было не только это. Местность вокруг входных ворот была разровнена, и дома заменили ряды копий, мушкетов и мечей. Что еще страннее, у ворот перед длинным низким столом, заваленным красной формой, выстроилась очередь людей.
Нет. Не людей.
— Гномы! — ахнул Флетчер.
Сотни гномов, даже больше, чем он видел на гномьем военном совете. Они были облачены в традиционную одежду гномов: толстые кожаные штаны и холщовые рубашки. Они казались жестче, чем гномы, которых Флетчер встречал раньше. Бороды не заплетены и нестрижены, одежда запятнана грязью и потом. Лица мрачные. Говорили они между собой низкими сердитыми голосами.
