Ролье и Круи сказали, что надо встречаться почаще. Даже если не дойдет до соглашения об ограничении объемов производства, всегда есть что обсудить.
– Не знаю… – протянул Уилсон без энтузиазма.
Круи наклонился к нему:
– Не забывайте, что в Европе цены выросли только потому, что мы обговорили это в Мехико.
– Да, это так, – признал Уилсон.
– И у себя в Европе тоже обсудили.
– Вы это планировали, – отозвался Уилсон.
– Ну да, я и говорю, что это произошло не само по себе.
– Вот именно, вы запланировали это.
Уайтекер затаил дыхание. Уилсон и Круи только что признались, что цены на лизин возросли, потому что конкуренты договорились об этом в Мехико: они запланировали это.
Пообедав, бизнесмены заказали кофе. Уайтекер посмотрел на часы. Больше половины девятого. Им с Уилсоном пора идти, чтобы не опоздать на самолет. Уайтекер прихватил счет на двести шестьдесят семь долларов, оплатил его, и они распрощались с французами. Затем Уайтекер и Уилсон остановили такси.
По дороге на «Мейгз филд» Уайтекер решил сделать еще одну запись. Он спросил Уилсона:
– Я должен указать обед с французами в отчете о расходах?
– Не-а, – отозвался Уилсон. – Думаю, не надо.
– Я сделал так однажды и получил взбучку от Рэнделла.
– Вот-вот. Лучше не указывать.
Уайтекер откинулся на сиденье. Это был неплохой завершающий штрих.>{147}
Примерно в двадцать минут двенадцатого Уайтекер снова был в «Бест вестерн».>{148} Он едва сдерживал восторг.
– Брайан, вы просто не поверите! – захлебывался он. – Они успели сказать обо всем! Даже о Мехико, а Терри говорил о лимонной кислоте. Они рассказывали, как сговариваются о ценах, – в точности как я вам говорил.
Шепард успокаивающе поднял руку. Уайтекер чересчур взволнован, следовало привести его в чувство.
– Это здорово, Марк, но давайте все по порядку. Вы все записали?
– Да, я делал все, как сказал Том. Кажется, все работало отлично.
– Прекрасно. Давайте сначала освободим вас от микрофона, а потом поговорим.
– О'кей, Брайан.
Уайтекер скинул пиджак и швырнул его на кровать.
– Марк, по-моему, вам страшно нравится это дело. Просто до смерти нравится.
В ту ночь Джинджер Уайтекер разбудили звуки шагов мужа, поднимавшегося по лестнице. Посмотрев на часы, она увидела, что уже второй час. А через четыре часа ему вставать. Она не понимала, как Марк выдерживает это. Он разрывался между АДМ и ФБР, и времени на сон почти не оставалось.
Опершись на локоть, Джинджер приподнялась. Марк тихо приоткрыл дверь. Он уже ослабил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
– Я не сплю, – сказала она.
– Привет! – произнес он тихо. – Как дела?
– У меня все хорошо.
– А в Чикаго все прошло просто замечательно, – сказал он, продолжая расстегивать рубашку. – Только что закончили с Брайаном.
Джинджер глубоко вздохнула, ничего не ответив. В последние недели ее энтузиазм по отношению к ФБР несколько угас. От ее мужа они хотели слишком многого.
– Кстати, – заметил он, снимая рубашку. – Полюбуйся.
Он включил небольшую медную лампу, стоявшую на прикроватном столике.
Джинджер в ужасе воззрилась на него. Кто-то сбрил волосы у него на груди! Они, можно сказать, вместе прилежно растили их долгие годы и не раз шутили на этот счет. А теперь на их месте виднелись полосы выбритой кожи.
– О боже! – простонала она.
– Теперь у меня грудь, как у женщины, – рассмеялся Марк.
– Зачем это?
Он объяснил, стаскивая брюки.
– Да! Это еще не всё, – сказал он, выворачивая карман. – Они проделали в кармане дырку, так что я не смогу носить в нем мелочь.
– Это что, шутка такая? Твои лучшие брюки!
Джинджер вскипела. ФБР уже распоряжается всей жизнью Марка. Одно дело сотрудничать, и другое – сбривать волосы на груди и кромсать одежду.
– До чего забавно! – бросила Джинджер. – Почему ты должен делать все это? Агенты проходят специальную подготовку и должны быть готовы к работе в таких условиях. А тебя никто к этому не готовил. Если им что-то нужно, пускай бы сами и делали!
Марк засмеялся и стал уговаривать ее не волноваться. Но она знала, что его это беспокоит ничуть не меньше.
– Марк, с этим надо завязывать, – решительно заявила Джинджер. – Скажи им, что ты переходишь на другую работу. Они же не смогут заставить тебя остаться только для того, чтобы делать записи? Разве ты не можешь уехать куда-нибудь?
