– Не хватает двух участников, – сказал Уайтекер.
– Они будут в десять тридцать, – отозвался Мимото.
– Только в десять тридцать?
– Да.
– Тогда у нас в запасе уйма времени, – сказал Уайтекер.
– Будут еще двое из «Севона»? – спросил Ким.
– Не только двое из «Севона», – бросил Жак Шодре от сервировочного столика, – а еще один из «Тайсона» и один из «Конагры».
Все засмеялись при мысли о присутствии двух крупных клиентов при обсуждении вопроса о фиксировании цен.
– И еще один из ФБР, – произнес Мимото, улыбаясь и глядя прямо на Уайтекера.
Сердце Уайтекера пропустило удар, но все снова рассмеялись, и он понял, что это шутка.
– Ага, и семеро из ФКТ, – подхватил он.
Как и ФБР, Федеральная комиссия по торговле тоже была бы не прочь узнать о происходящем в зале Кобба.
– Да, и из ФКТ, обязательно, – отозвался Мимото, просматривая свои бумаги.
– Ха! ФБР! – повторил Уайтекер, еще не до конца успокоившись.
Он посмотрел на свои часы. Пора начинать.
– Итак, добро пожаловать в Атланту, – произнес он. – Мы столько раз встречались в Азии и в Европе, что приятно видеть вас всех наконец в Америке. Вести собрание предоставим, наверное, Кандзи. Думаю, сначала поговорим в основном об объемах.
Раздался стук в дверь. Все замолчали.
– Да? – отозвался Мимото. – Это ФКТ?
Уайтекер подошел к двери.
Это было ФБР.
В дверях стоял Херндон с чемоданчиком в руке.
– Я не уверен, туда ли попал, – сказал он. – Это ваш кейс?
– Да, – ответил Уайтекер.
– Вы оставили его в кафе, – сказал Херндон, протягивая ему кейс.
– Спасибо.
– Посыльный подумал, что это, может быть, ваш.
Уайтекер взял кейс, в котором работал диктофон, и, закрыв дверь, вернулся к столу.
– Это из обслуги, – объяснил он коллегам. – Я оставил кейс в вестибюле, когда заказывал нам еду и прочее.
– Вы забыли там кейс? – спросил Шодре.
– Ну да.
– Ничего себе!
– Погрузился в счета и заказы, а все остальное из головы вылетело.
– Какая честность! – восхитился Шодре. – В Париже его давно уже продали бы.>{226}
– Да. Хорошо еще, что я оставил паспорт и остальные документы в номере.
– Вы носите все документы в кейсе? – вытаращил глаза Ямамото.
– Нет-нет, боже упаси! – ответил Уайтекер.
Все снова рассмеялись.
Запись переговоров в Атланте была еще одним несомненным успехом. Всего за полтора часа бизнесмены провели обзор производства лизина за 1994 год, то и дело восхищаясь тем, как дисциплинированно ведут себя участники сговора и как точно они придерживаются условленных объемов продаж. Присоединившийся к ним Чхом Су Ким из «Севона» внес лепту в банк компрометирующих данных, заявив, что долю «Севона» в объеме продаж надо увеличить на порядок. Другие возразили, сказав, что в этом случае обрушатся цены на всем рынке. В конце концов все, кроме «Севона», согласились с предложенными объемами производства на 1995 год и о повышении цены на лизин до одного доллара тридцати центов за фунт.
Через несколько дней Джим Мучник, новый юрист антитрестовского отдела, недавно включившийся в «Битву за урожай», вошел в конференц-зал с копией видеозаписи переговоров в Атланте. Запись необычайно его захватила. Остальные прокуроры уже вдоволь насмотрелись на конспиративные сборища производителей лизина, и эта новая встреча вызывала у них чуть ли не зевоту.
А для Мучника сборище в Атланте было просто потехой. Шутки про ФБР и ФКТ его просто сразили. Юрист не верил своим глазам, глядя, как участники преступного сговора воспринимают его как веселую игру.
В конце совещания конкуренты договорились установить цену на лизин в доллар тридцать центов за фунт. Мимото оглядел собравшихся.
– Итак, решено, – заключил он. – В Канаде будет та же цена?
Никто не знал, каков обменный курс канадского доллара, и Жак Шодре, достав газету, стал просматривать колонки финансовой информации.
– Так-так… Что же у нас в Канаде? – бормотал он.
Наконец он нашел то, что искал, и оказалось, что 1,3 американского доллара соответствуют 1,83 канадского. Мимото объявил, что новая цена назначается со следующей недели. За пару минут с помощью той же газеты они оценили весь канадский рынок примерно в сто миллионов долларов.
Мучник смотрел на все это, едва не остолбенев. «Это сон, – думал он. – Не может быть, этого просто не может быть».
