– Дейрдра, это ты? – крикнула Джоанна из своего кабинета.
– Я, кто ж еще!
Дейрдра пошла наверх. Когда-нибудь она обзаведется собственной квартирой, и уж там-то обставит все на свой вкус – если вздумается бросить плащ на диван или на обеденный стол, на час или на сутки, то она не станет противиться этому желанию. Пройдя в свою комнату, Дейрдра плюхнулась прямо на кровать. В данный момент причиной ее дурного расположения духа были отнюдь не пустяковые домашние неурядицы.
Виноват Адриан. Она уж и не знала, как с ним быть. Он отнимал у нее и силу, и душевный покой. Он держал в руках жизнь Дейрдры, разрушая ее.
Раздался стук в дверь.
– Дейрдра, милая, что стряслось?
– Ничего, – она перевернулась и зарылась лицом в подушку.
Дверь скрипнула, отворяясь.
– Ты даже не поздоровалась со мной. У тебя был тяжелый день, дорогая?
Дейрдра промолчала.
Взвизгнули пружины – Джоанна присела на краешек кровати.
– Что случилось? Ну пожалуйста, поделись со мной!
– О, мама Джоанна! – Дейрдре было пятнадцать, когда умер ее отец, и с той поры мать предложила называть себя по имени, чтобы стать не только матерью, но и подругой. Поначалу Дейрдре казалось это непристойным, и она прибегала к компромиссному «мама Джоанна». Сейчас этим выражением Дейрдра пользовалась лишь в минуты особой близости, когда речь шла о чем-то глубоко личном. – Это все из-за Адриана.
– Что именно? – в голосе Джоанны проскользнули нотки напряженности. Разговоры об Адриане были не по вкусу им обеим. – Что он еще натворил?
– Не хочет оставить меня в покое. Я собиралась тебе сказать, но не хотела огорчать.
– Что он натворил? – повторила вопрос Джоанна.
– Он приставил кого-то следить за мной, а теперь шпик начал гоняться за профессором Джонсом.
– Откуда ты знаешь? – отрывисто бросила Джоанна.
– Просто сегодня после лекций он мне сказал, что ему кто-то велел держаться от меня подальше. По-моему, они подрались, потому что у профессора Джонса на глазу повязка.
Ответила Джоанна не сразу.
– Я не слишком удивлена, Дейрдра. Я ведь знаю Адриана куда лучше, чем ты.
– Я бы предпочла не знать его вовсе!
Они с Адрианом встретились случайно, когда Дейрдра раньше срока вернулась из поездки в родную Шотландию и застала у Джоанны прием, в котором участвовало с десяток гостей, и Адриан в числе прочих. Он был старше Дейрдры, лучше знал свет, и она неизбежно попала под впечатление его обходительности, познаний и знакомств. Когда он попросил новой встречи, Дейрдра ощутила себя лишь польщенной. Адриан открывал доступ в мир богатства и могущества, превосходившего самые смелые ее мечты; в этот мир так хотелось заглянуть хоть одним глазком!
– Ну… – ровным голосом произнесла Джоанна. Она редко критиковала Дейрдру, обычно комментируя промахи дочери одним-единственным словом.
– Ладно, признаю, ты была права на его счет с самого начала, – отозвалась Дейрдра. Джоанна отговаривала ее от встреч с Адрианом, когда узнала, что тот пригласил ее на ленч. – Но ты же знаешь, что я встретилась с ним всего-навсего три раза, и между нами ничего не было. – И мысленно уточнила: «Ничего особенного».
– На три раза больше, чем надо, – заметила Джоанна.
– Но я же понятия не имела, что он такой. Он знает, что я не хочу с ним видеться, так что ж не оставит меня в покое?
– С возрастом ты научишься быстро отличать людей искренних и достойных от тех, кто беспокоится лишь о себе и своих прихотях.
Спокойствие Джоанны всегда восхищало Дейрдру. Если бы она всегда поступала так, как советовала мать, то наверняка избегла бы множества терзаний и душевных мук. Но вместо того упрямилась, стремясь настоять на своем. Ей все надо было выяснить самостоятельно. Надо отдать Джоанне должное – она никогда не винила дочь за своенравие.
– Что еще сказал профессор Джонс?
– Не захотел даже говорить со мной.
Обе хранили полное молчание настолько долго, что Дейрдра даже подняла голову – посмотреть, не покинула ли мать комнату. Тут она наконец заметила, что на той шелковый восточный халат, и волосы ее свободно рассыпаны по плечам. Джоанна разглядывала один из написанных Дейрдрой в пятнадцать лет морских пейзажей – волна разбивается о камень у основания скалы, а над брызгами зияет черное устье пещеры. Если вглядеться попристальнее, прибой образует лицо бородатого старика. Это полотно – любимая картина Джоанны – называлось «Пещера Мерлина».
