– Проклятье!…
– Сзади! – заорал за спиной Шеннон.
Инди стремительно оглянулся, ожидая увидеть легавых, но вместо них узрел пару доберман-пинчеров, стремительно несущихся на него.
– Иисусе! – выдохнул он, выронил бутылку, нахлобучил шапочку и стал карабкаться на забор. Он уже забросил ногу на другую сторону, когда его дернули назад. Доберман вцепился в мантию. Собака рычала и мотала головой из стороны в сторону, а Инди изо всех сил пытался вырваться.
Откинувшись назад, он с силой дернул за подол, оставив клок материи у собаки в пасти. Соскочив с забора, он приземлился рядом с поджидавшим его Шенноном. Они пересекли двор, обогнули чей-то гараж и замерли на месте. Те же двое легавых стояли в переулке, нацелив на них револьверы.
– Отличная работа, ребятишки! Вот так и стойте, – сказал тот, что пониже.
Инди оцепенел. Надо ж так вляпаться, и даже не по своей вине!
– Билли? – сказал Шеннон, покачиваясь с пятки на носок. – Ты ли это?
– Иисусе! – пробормотал полицейский. – Джек Шеннон! Что ты тут делаешь?
– Я мог бы спросить тебя о том же. Мы хотели взять пузырек. У нас сегодня выпуск.
– Господи, Шеннон… Это брат Гарри, – полицейский глянул на своего напарника и мотнул головой в сторону переулка. – Проваливайте отсюда, и впредь выбирайте, с кем иметь дело, черт их дери!
– Спасибо, Билли.
– Не благодари, Джек. Гарри я все равно доложу, уж будь спокоен.
Инди не представлял, что может быть общего у брата Шеннона с этим фараоном. Они торопливо шагали к университетскому городку, а разорванная мантия развевалась позади, как флаг.
– Джек, разве твой брат фараон, а?
– Нет, но у него есть друзья, – сердито скривился Шеннон. – Билли Фланнер имеет к этому отношение.
– Какие же у них могут быть дела?
– Устраняют мелких конкурентов. Гарри заправляет этой территорией.
– Фараоны работают на твоего брата?!
– Инди, протри глаза! Они работают на организацию все до единого, а Гарри держит контрольный пакет акций. Это наше семейное дело.
Сзади мантия Инди была изодрана в клочья, и, входя в ворота университетского городка, он был вынужден придерживать лохмотья одной рукой. Но на такие мелочи ему было плевать – Инди до сих пор радовался, что удалось отделаться от легавых, мошенников и прочих собак. Главное – диплом, а остальное не имеет значения.
Он глянул вверх на развевающийся на легком ветру транспарант, гласивший «23 мая – ДЕНЬ ОТЦОВ-ОСНОВАТЕЛЕЙ». Тут сердце у него сжалось, и ощущение облегчения покинуло Инди. Последние события напрочь отшибли у него воспоминания о ночной проделке. Поступок, прежде казавшийся достойным завершением учебы в колледже, теперь выглядел не столь уж привлекательно.
Дойдя до конца дорожки, ведущей к той самой аллее, они остановились. Толпа студентов в черных мантиях и их родителей столпилась на тротуаре. Над ними на фонарных столбах болтались висельники. С того места, где стоял Инди, манекены выглядели, как настоящие люди в американских революционных костюмах – свободных белых рубахах и жилетах, брюках -дудочках и треугольных шляпах.
– Ну, ты только посмотри! – с ехидной ухмылкой заметил Шеннон. – Джорджи, два Тома и Бенджи.
Инди мрачно обозревал эту картину, уже не испытывая от нее никакого восторга.
– И что с того? При свете дня это похоже на карикатуру. Вообще-то, я думал, их уже сняли.
В будний день дворники городка, наверняка уже перерезали бы веревки и убрали манекены с глаз долой. Но сегодня, в субботнее утро, перед фонарями толпились зеваки.
– Ну, по-моему, это здорово, – ухмыльнулся Шеннон и хлопнул Инди по спине. – Нам это удалось!
В его голосе не было и тени беспокойства.
– Ага. Потрясающе.
– Слушай, даже газетчики здесь. У тебя есть шанс выложить им все до последнего.
Поначалу именно это и входило в намерения Инди, но теперь совершенно расхотелось брать на себя ответственность за этот подвиг, а уж похваляться им – и того менее. Может, не стоило переносить это дело с кануна Дня отцов-основателей на день выпуска. Может, теперь никто ничего не поймет.
Шеннон слегка двинул ему кулаком в плечо.
– А вон мои предки. Увидимся позже.
Инди проводил взглядом смешавшегося с толпой Шеннона и направился к тому месту, где репортеры фотографировали «Тома Джефферсона». Собравшиеся гомонили в один голос, и каждое слово ранило Инди, как острый нож.
