– Коротко остриженные волосы зачесаны вперед, черная футболка, черная куртка, голубые джинсы, а на ногах… На ногах…
Сейчас скажу…
– Ты его знаешь что ли?
– Он стоит сейчас перед моим окном. – Михаил поспешил к двери. – Я тебе перезвоню. А сейчас поспешу познакомиться с таинственным гостем. До свидания.
Нацепив на ноги, что попало, он выбежал на улицу. Прошло не более минуты. Но человека на месте не было. Он куда-то скрылся.
Михаил посмотрел вокруг, но его не увидел. Недалеко от подъезда есть арка, ведущая в соседний двор. Он скрылся, скорее всего, там.
Иначе и быть не может. Михаил побежал к арке. Но и там никого не было. Он походил еще какое-то время, пристально осматривая все вокруг. Заглянул во все потаенные уголки, посмотрел все подъезды.
Но мужчины в черной куртке не было. Он исчез за какую-то минуту.
Так не может быть! Не разверзлась же под ним земля?
Стремясь не оставить без внимания ни одно движение, ни один эпизод, он пошел обратно. Тихо вошел в свою квартиру. Ничего подозрительного не увидел. Прошелся взглядом по комнате. Ему показалось, что что-то изменилось. Возвращаясь, он заметил, что забыл закрыть дверь, поэтому, наверное, и засомневался теперь.
Изменений никаких не было. Однако… Михаил осторожно вошел в кухню. Бросил взгляд на шкафы, раковину, посуду. Только после этого заметил на столе конверт. Но взять его он не торопился. Выйдя в зал, еще раз проверил комнату. Посмотрел в окно. Хотел увидеть в нем силуэт мужчины в черной куртке. Но там никого не было. Через некоторое время он вернулся в кухню и взял конверт. Взял и вздрогнул. По спине пробежал холодок.
Это было обыкновенное письмо, в обычном конверте.
Вздрогнуть Михаила заставил адресат. В строчке «кому» стояло постороннее имя. Но письмо это было ему, Михаилу. А имя ему было знакомо, очень знакомо.
***
Хасанбай. Башкортостан.
Хамит проснулся, но какое-то время не мог ничего понять.
Осмотрелся. В доме было тихо, слышалось только дружное похрапывание. В падающем из окна лунном свете он увидел спящих на полу детей и, стараясь не наступить на них, подошел к кровати, где спала жена. Мозолистыми пальцами погладил ее волосы, поцеловал в щеку. Женщина, что-то ласково пробормотав, повернулась на другой бок. Не проснулась. Пусть спит. Хамит, боясь даже дышать, какое-то время еще постоял возле нее. Ему показалось, что он слышит сердцебиение ребенка в утробе матери. Улыбнулся. Ему захотелось положить руки на живот жены и «поговорить» с ним, но он сдержал себя. Ребенка в утробе уже не было. Три недели назад у жены случился выкидыш. А Хамит до сих пор не мог примириться с этим.
Ему все еще казалось, что Лена беременна.
Он снял с гвоздя у двери стеганку, калоши взял в руки и, стараясь не скрипеть дверью, вышел из дома. Включил свет, надел стеганку. Достал из кармана папиросы и закурил.
Проснулся он из-за странного сна. Ему приснилась их корова.
Будто бы сильно устав за день, он заснул. Проснулся на скрип двери и, увидев, кто входит, еле сдержался, чтобы не закричать от страха. В двери входила их стельная корова.
– Пошла! Мать твою!
Хамит хотел вскочить и выгнать корову, но она вдруг заговорила человеческим голосом:
– Не гони ты меня. Я ведь пришла к тебе с просьбой.
– Ты?.. – Хамит от удивления даже открыл рот.
– Извини, – сказала корова с таким видом, словно пришла для серьезного разговора. – Я не хотела тебя напугать. Но возникло неотложное дело. Нам необходимо поговорить.
Затем она достала две папиросы, одну протянула Хамиту, другую, взяв с полога печи спички, прикурила сама. И как будто всю жизнь курила, затянувшись, пустила дым в Хамита.
– Здесь поговорим или во дворе?
Хамит посмотрел на кровать, где спала жена. К счастью, она не проснулась. Повернулся к корове:
– Затуши папиросу, не видишь что ли?
– Тогда выйдем, поговорим. – Корова повернулась к двери, – Дома, наверное, нельзя курить.
– Тебе вообще нельзя курить, – сказал Хамит, указывая на ее живот. – Что хочешь лишиться теленка?
Корова громко засмеялась.
– Я как раз пришла поговорить об этом.
При выходе из дома Хамит споткнулся о порог, чуть не упал и, вздрогнув, проснулся. Открыл глаза, но в темноте ничего разобрать не мог и поэтому лежал, думая, во сне все это или наяву. Кроме тихого похрапывания детей и жены ничего не было слышно…
