В дверь постучали – это означало, что мне надо было уходить. Я хотела поцеловать мужа, но он заговорил снова:
– Понимаешь, Митька сделал это, потому что полюбил тебя, как и я. Ты ушла, а он хотел тебя вернуть. Он поступил жестоко, как ребенок, но я точно знаю, что сейчас он переживает. Если сможешь – прости его… Не бросай его, дай ему шанс.
Я сказала: «Хорошо», понимая, что ничего хорошего меня не ждет.
…Водить машину я научилась как-то слишком легко. Почти сразу все у меня стало получаться, даже инструктор за меня радовался, что было странно, конечно. Он только предупреждал, что, несмотря на все успехи, надо всегда помнить, что дорога – это не веселые горки и расслабляться на дороге нельзя.
Расслабляться я и не пыталась. Даже телефоном никогда не пользовалась за рулем. Если звонили – не отвечала. Но сегодня я не могла пропустить звонок. Я очень надеялась, что сейчас кто-нибудь позвонит и скажет: встречайте вашего сына там-то и там-то.
Номер был неизвестный. Я открыла телефон.
– Привет, это Жанна. Мне надо, чтобы ты заехала.
Надо же, мы перешли на «ты», а я и не знала. Даже при смерти она хамка.
– Это срочно? Я пришлю кого-нибудь к тебе.
– Нет, поговорить нам надо.
– Мне не надо.
– Я расскажу, откуда диск… Ты же его смотрела?
– Засунула бы ты этот диск плашмя себе в задницу, чертова сука! – взорвалась я. – Из-за тебя теперь Ник в тюрьме!
– Почему?
– Ты дура? Ты Митьку хотела в тюрьму отправить? Ник признался в убийстве.
– Ну зачем он? Ладно, приезжай…
Она отключилась. Я злобно хлопнула крышкой трубки и чуть не врезалась в зад белого «мерседеса». Его водитель, видимо, разглядел блондинку за рулем и решил не связываться, зато я заорала в открытое окно:
– Чертов козел!
И в этот момент я сломалась. Слезы и сопли полились ручьем, руки задрожали, колени и напряженные икры ног заломило. Кое-как, грубо перестроившись вправо, не обращая внимания на сигналы и маты из проезжавших мимо машин, чудом увернувшихся от столкновения, я припарковалась на обочине.
Спустя час я вошла в одноместную палату, где лежала моя бывшая соперница. Она полусидела в кровати, с видимым напряжением удерживая свою перевязанную голову над подушкой. Мне показалось, что Жанна с трудом могла разглядеть меня – из-за того, что потеряла возможность ясно видеть, или по какой-то другой причине. Не то чтобы я стала вдруг жалеть ее, но агрессивность растаяла.
– Здравствуй. Зачем ты меня звала?
Жанна устало прикрыла глаза, а когда я уже подумала, что она соизволила вздремнуть, подняла на меня взгляд и тихо сказала:
– Ты злишься, но, когда все узнаешь, просто… сдохнешь от злобы.
Я поискала вокруг себя стул, обнаружила его за своей спиной, придвинула к кровати и села. Жанна перевела дыхание и продолжила:
– Я тебя всегда ненавидела. Еще только Коля сказал, что решил найти Мите мать, я поняла, что ненавижу… ее. Тебя. Делала все, чтобы он передумал, но он упрямый. Потом он женился. Между нами все оставалось по-старому. До поры. Но уже через год я поняла, что он хочет меня бросить. Я стала думать, что в тебе ему нравится? Ну, посмотри на себя: у тебя джинсы с рынка за шестьсот рублей, волосы жиденькие, ты – полная дешевка! Но я поняла – ты специально так выглядишь, чтобы казаться умненькой, правильной до тошноты. Училка! – Она слабо улыбнулась, заметив, что мне ее слова неприятны. – Тогда я решила, что надо этот миф уничтожить. На самом деле ты обычная шлюха, продажная, ловкая, двуличная…
– Хочешь, я тебе слюни вытру? – не выдержала я.
Жанна не удостоила ответом мою грубость.
– …Ты только корчишь из себя что-то. И я это доказала. Разве не так?
Я кивнула. С ее точки зрения, она действительно доказала что хотела. И джинсы у меня недорогие, и мужу я изменяла, как шлюха. Пусть радуется.
– Вот так-то… – Жанна не скрывала торжество. – Этой зимой, когда Ник уговорил меня вернуть наши прежние отношения…
– Жанна, это ты говоришь о том случае, когда стала шантажировать его признанием в убийстве Оксаны?
Она сделала вид, будто не слышала моих слов.
– Я стала за тобой наблюдать, а потом уже следила серьезно. Быстро разглядела твои фокусы, куда ты гоняла, в какую квартиру. Я догадалась, что ты ездишь трахаться.
