— Хочешь сказать, ты не тот самый Рубен Эстергази, а копия его личности, записанная на другой материальный носитель и дальше развивавшаяся в зависимости от новых обстоятельств?
— Ну да. А какая разница, если не вдаваться в теологию? Я, — тот, судя по интонации, усмехнулся, — опасаюсь теперь произносить слово «душа».
Голограмма госпожи Монти растаяла в воздухе, речь ее прервалась. Мари, державшаяся как хозяйка феномена, посмотрела на ошарашенных мужчин.
— Ни фига себе, — выдавил Брюс. — Как ты это?
— Отправляясь на Авалон, я примерно знала, в каком направлении рыть. Все это время я продолжала работать по зиглиндианскому взрыву. Ну… вы ведь знаете?
— Нет, — сказал Норм. — Но это неважно, продолжайте.
— Да, — сказал Рубен. — Я слышал.
Ну еще бы. Кодовое слово — Зиглинда.
— Видите ли, тот взрыв на верфи стал делом моей чести. Мое положение позволяло мне большую свободу действий, чем любому официальному расследованию. С одной стороны, я дочь высокопоставленного чиновника, с другой — сотрудник… ну, вы понимаете. Элементарно больше возможностей, ресурсов и источников информации.
Брюс неслышно вздохнул. Одной из ее возможностей был он сам. И ни малейшего раскаяния: сильным свойственно использовать… эээ… ресурс. Потому они и сильные. Их совесть это допускает. Просто сейчас… сейчас что-то изменилось: он стал спокойнее это воспринимать. К тому же у него возникло подозрение, что и отцу и отчиму не внове, когда их используют. Мужчины семьи всегда кому-нибудь служили, а он первый, кто вырос совершенно свободным. А хорошо это или плохо? Да кто ж его знает.
— Источником катастрофы стал недопустимый маневр некоего космического корабля, вышедшего из гиперпространства в гравитационном поле планеты. Согласно поднятой документации, корабль был оснащен прыжковыми двигателями Брауна-Шварца на основе кристаллов, поставляемых «Седьмой гранью».
— Хотите сказать, это наши кристаллы?
— «Седьмая грань» — организация крайне любопытная в плане галактического аудита, а потому мне достаточно легко предоставили необходимые полномочия. Моей… скажем так, целью было доказать, что двигатель не отвечает условиям безопасности, и добиться снятия этой модели с производства. Если, конечно, дело вообще в двигателе.
— А дело действительно в нем? — спросил Норм.
— Это рабочая версия, требовавшая подтверждения. Я знаю все про эту несчастную посудину. Состав экипажа, оклады, личные характеристики, семейные обстоятельства…
— Это была диверсия? — предположил Рубен.
— Незадолго до инцидента командир «Кармы» доложил своей транспортной компании о несчастном случае на борту Погиб один из техников, обслуживавших гипердвигатель. Вы знаете процедуру Любая смерть на борту — повод для многой и многой писанины. Разумеется, капитан всеми правдами и неправдами доказывает, что нарушения техники безопасности на его корабле быть не может, иначе он ответит. «Несчастный случай» — так они это называют. Очень скользкий вердикт.
— А на самом деле?
— Штатный психолог компании характеризует техника как человека тяжелого склада: конфликтного, угрюмого, пессимистически настроенного. Незадолго до гибели Дугал Мердок получил уведомление об увольнении: насколько я понимаю, капитан и команда устали его терпеть. Я склонна видеть в его смерти либо преступную небрежность человека, которому нечего терять, либо откровенный суицид.
Мари сделала паузу.
— Никто в здравом уме не связал бы эти два события. Однако ничто не мешало держать их в уме. Обиженный на весь свет техник вполне был способен — по складу характера, я имею в виду! — устроить по себе поминальную катастрофу В этом смысле человечество недалеко ушло со времен Герострата. Техник никоим образом не имеет доступа к программированию прыжка.
— Я понял, к чему ты клонишь, — сказал Рубен. — Не имеет доступа его физическое тело.
— Или же его новым физическим телом стала важная составляющая прыжкового механизма. Эти кристаллы использовать нельзя. Что и требовалось доказать.
— А мы доказали? — усомнился Брюс, более для проформы, потому что все еще глядел туда, где растворилась голограмма миз Монти. — А что мы доказали-то?
