Эйлии было жутко одиноко. Отец остался в Мирамаре, друзья уехали в Пустоши. Только By и Лира поехали сюда с нею.
Она стояла и смотрела, как меняется свет от золотого к розовому на восточных стенах башен и склонах гор, когда у нее за спиной раздался чей-то голос, и Эйлия слегка вздрогнула.
— Драконы — повелители Ветра и Волны, — произнесла благородная дама Синдра тихим голосом. Она стояла в нескольких шагах за спиной девушки, тоже глядя на врата. — Но они же — повелители Эфира. Самые древние существа во всем Творении после самих древних. Сказано, что они витают над жилищами богов в Небесах и парят над течениями магии, что невидимо струятся сквозь нашу физическую плоскость. Никто не смеет войти в царство Эфира без их согласия, и в умах их содержится вся мудрость веков, коей они могут одарить лишь тех смертных, которых сочтут того достойными. Немногие немереи были удостоены чести быть учениками лоанана. Но уже много столетий ни один арайниец не лицезрел ни одного лоанана. Сейчас драконов здесь нет. Хотя никто не знает, где может оказаться дракон.
Эйлия вздрогнула, вспомнив страшное превращение Мандрагора. Синдра посмотрела на нее внимательно.
— Мне говорили, что ваше высочество и ваши спутники видели драконов.
— Да. И надеюсь еще когда-нибудь увидеть. — Эйлия вспомнила золотого дракона, который ее спас. — Но тогда я думала, что они — всего лишь животные. Скажите мне, Волхв, из этих врат магия ушла навеки? Я слышала, что немереи не могут их открыть.
Синдра повернулась к башенке.
— Ах эти Врата Земли и Неба! В самих этих статуях магии нет: они то, чем кажутся, — просто резной камень. Врата служат знаком, указывают наличие трещины, которая ведет из этого мира на какую-то дорогу Эфира. Лоананы — стражи и главные пользователи таких троп, и потому многие называют их путями драконов, но большинство из них сделаны древними. Они состоят из квинтэссенции и работают на магии, а ведут они через Эфир, подобно сети дорог на любом из других миров прежней Империи. Но арайнийские врата закрыты лоананами давным-давно, и меранские тоже, и никогда люди из наших миров не войдут снова в плоскость Эфира.
— Но почему? — спросила Эйлия.
— Мне неизвестно. Несомненно, у лоананов были причины, достаточно веские для них. — Но Эйлия уловила возбужденный блеск серых глаз отвернувшейся Синдры. — Здесь холодно, ваше высочество, вам следует отправиться к себе в комнату. Вон ваша горничная вас ищет.
Эйлия последовала за Синдрой обратно к главному входу, где их ждала графиня Лира. Длинный каменный коридор был весь покрыт резьбой и фресками на сюжеты элейских преданий: крылатые создания, герои в колесницах, запряженных крылатыми конями или херувимами. Много было стилизованных изображений драконов — влетающих и вылетающих из нарисованных туч, держащих на чешуйчатых спинах воздушные дворцы, плывущих по морям с пенными гребнями. Из их тел исходили волнистые линии — может быть, стрелы молний или лучи магической силы. Синдра остановилась и рукой показала на фрески с изображением ангелоподобных фигур в величественном зале:
— А вот это — древние при небесном дворе. Рядом с троном Эларайнии стоит ее дочь Элмирия: она готовится к сошествию в мир смертных. — Одеяние крылатой фигуры было белоснежный, длинным, развевающимся, а в волосах — звезды, подобно лепесткам цветов, под ногами — лунный серп. — Она предсказала свое пришествие немерейскому мистику Зартору три тысячи лет назад. И предсказала, что бросит вызов аватаре Валдура.
Синдра показала на другую фреску, где та же фигура билась с огромным драконом.
Лира бросила на немерейку острый взгляд.
— Принцесса Элмирия присутствует здесь, — перебила она, — почему же вы говорите о ней в третьем лице?
Синдра склонила голову.
— О, непростительная глупость с моей стороны. Мне до сих пор странно, что та, о ком говорят самые древние письмена, ходит по земле в образе человека. Конечно же, ваше высочество, вы помните точные слова, которые говорили Зартору.
Эйлия, ничего такого не помня, сделала смущенный жест, боясь, что Синдра ждет от нее повторения этих слов. Это какое-то испытание?
