В переднем ряду, вблизи занавеса, чтобы придворные могли хотя бы догадаться о ее красоте, сидела очередная фаворитка монарха — стройная четырнадцатилетняя красавица по имени Йемина со своей личной рабыней. В последней Мандрагор узнал принцессу Марьяну, дочь низложенного царя Шурканы. Она сидела тихо, опустив глаза, и на шее у нее был ошейник. Несомненно, Халазару было приятно унижение царственной принцессы.
— Да будет ведомо, — прогремел голос Халазара, — что Халазар, царь Зимбуры, — истинный и единственный бог-царь. В нашей царственной особе исполнены все пророчества, и под нашею рукою ходят джинны и духи Ночи! — Он показал на Мандрагора и Роглага. — И мы, по нашей воле, подняты были на высоты, где все тайны Небес открылись нам. И видели мы небесное тело, которое называется Утренней звездой, и видели на ней сияющую сферу волшебной страны, истинный рай, богатый зерном и лесом, золотом и самоцветами, где дикие звери столь приручены, что можно подойти к ним и сразить их с легкостью. Что же до городов — никогда я не видел ни такого блеска, ни такого беззакония. Но порочность людей того мира ничто в сравнении с порочностью их правительницы, ибо в раю, о котором говорю я, правит злобная колдунья Трина Лиа, дочь королевы Ночи.
Бог-царь обратил свое внимание на главное блюдо стола: жареного павлина, изысканно убранного собственными перьями. Мандрагор с отвращением увидел, как жирные, усаженные кольцами руки царя сдернул и перья и разорвали тушку на части.
— Но недолго осталось ей править. Многие джинны и существа великой мощи встали против нее, готовые повиноваться нашей воле. С их помощью свергнем мы принцессу-ведьму, и богатства ее мира попадут в наши руки. Наши армии вторгнутся на Арайнию с помощью главного джинна Азара — да, именно той планеты, имя которой я ношу, — видите, как плетет свои нити судьба! Азар — соперник Арайнии, и с его помощью сокрушим мы все города Утренней звезды, перебьем их жителей, низложим ее правителя. И тогда мы разделим между нашими людьми такие трофеи, каких никогда раньше никто не видел. Золото и драгоценности, скот и рабы, богатые земли и их урожай — все будет принадлежать зимбурийцам! А эту Трину Лиа прогоню я, как жгучее солнце прогоняет с неба звезды ночи!
Он показал на царский герб у себя над креслом — золотое лицо, окруженное лучами, и ударил в герб жирным кулаком.
— Узрите же нас! Мы, аватара Голоса Божьего, Бессмертного, мы, воплощение Валдура!
Снова шелест листьев пробежал по собранию. Разве Зедекара и его предшественники не делали таких же заявлений? Мандрагор посмотрел на высокие окна зала и сосредоточился. Придворные дружно ахнули, когда над зубчатой стеной хлестнула молния, и так близко, что синий свет полыхнул почти одновременно с оглушительным раскатом грома. В собравшейся на улице толпе раздались крики, потому что небо над стеной было безоблачно.
Придворные съежились, и страх их был реален, как едкая вонь дыма. Халазар тоже пошатнулся и сейчас старался вернуть себе величественную позу.
— Глядите же! Это было знамение. Пусть герольды разойдутся по городу, разъедутся во все страны, завоеванные нами. Да станет известно, какие чудеса совершили мы. Да узнают люди, что истинный бог-царь явился! Прежде всего я сокрушу Маурайнию и Содружество. Затем, когда весь этот мир будет у моих ног, я вознесусь в небо и возьму Арайнию! И знамя Черной звезды да взовьется над ее землями!
Герольды, пожалуй, лишнее, подумал про себя Мандрагор, прислушиваясь к суматохе на улицах. Народ, от крестьян до придворных, сам разнесет вести. Караваны торговцев понесут известие о «знамении» по всем соседним землям, а шпионы Содружества уведомят западного монарха о том, что здесь произошло. Три тысячи лет назад одинокая молния в Маурайнии подвигла козопаса стать пророком и создала веру, распространившуюся по миру, как пожар. Кто знает, что могла сделать его нынешняя молния для этого мрачного деспота и его опустошительных орд?
«Ну вот, Эйлия, — подумал он, — что же ты будешь делать? Останешься на Арайнии, в безопасности, — или придешь на помощь миру, который когда-то называла родным?»
