На их фоне худой и вечно взъерошенный как мокрый воробей Тихомир Глебович выглядел почти незаметно. Никогда не улыбающийся, угрюмый и никому не доверяющий специалист по взрывчатке был родом из обширного Славянского сектора и единственный из всех контракторов разговаривал по-русски. Впрочем, делал он это не часто, предпочитая словам жесты и многозначительные взгляды из-под кустистых бровей, а товарищескому времяпровождению уединенное конструирование всяких странных электронных безделушек.
Рядом с Гариным закашлял Боб Хьюз, плохо переносящий сухой фильтрованный воздух вездехода. Коренной имперец, опальный полицейский из Метрополии, в силу причин, о которых не любил говорить, попавший в «Сфорца». С крупными чертами лица, с отяжелевшей от возраста фигурой и усталой дымкой в глазах, Боб был самым старым среди товарищей по оружию. Гарин не без основания считал, что произошедшее у станции «Глизе-33» подломило бывшего законника – Хьюз все чаще впадал в раздражительную хандру, все чаще заводил разговоры о том, насколько ему все надоело.
Последним членом группы Гарина был Рэй, он же Рэйквон Одегард, еще один абордажник с «Полыни». Потомственный викинг, сын норвежских переселенцев, чернокожий рыжеволосый здоровяк и, пожалуй, единственный настоящий друг и помощник Юрия.
Остальные друзья остались в другой жизни Гарина. Той жизни больше нет, и вряд ли уже будет.
Юрий приказал модулятору развернуть обзорную «вуаль» и заскользил глазами по транслируемой с внешних камер картинке.
Болотоходы остановились в небольшой роще куцых, уродливых деревьев, похожих на воткнутые в бугристую грязь снопы шипастых хлыстов. Среди растопыренных корней виднелись кольчатые спины гигантских слепых червей, вылезших под дождь – верный признак того, что неподалеку есть островок твердой почвы. На нем, на толстой подушке из армированного пенобетона, расположился поселок Рамо.
Гарин переключился в аналитический режим, картинка расцвела маркерами, графиками и рекомендациями.
– Входящий вызов, – оповестил модулятор.
– Включай, – разрешил Гарин и тут же произнес, – Кэн, ты тоже их видишь?
– Вижу, – откликнулся Кэнджун. – Они не сильно преуспели в маскировке.
– Они и не пытались, – отметил Юрий.
Сенсоры отмечали впереди засаду, нехитрую и бестолковую, с парой бойцов и одним тяжелым плазмометом. Она представляла опасность лишь для подслеповатых и неповоротливых тягачей местных жителей, но никак не для штурмового отряда регулярной имперской армии.
– Фальшивка? – предположил Кэнджун.
– Потрепали их хорошо, – поделился мнением Гарин. – Они понимают, что в прямом бою проиграют. Единственный шанс убраться живыми – заманить нас в ловушку, быстро уничтожить и дать деру.
– Думаешь?
– Я бы так сделал.
– Я бы тоже, – согласился командир отряда оперативного реагирования.
– А заложники? – вмешался молчащий до того Виктор Иклеба.
Юрий пожал плечами.
– Ненадежный аргумент. Тем более, что никто с предложением обмена к нам не спешит.
Иклеба согласно хмыкнул.
– Значит, нам приготовили фланговый огонь, – вернулся в разговор Кэнджун. – Хотят взять в клещи. Я послал «скаутов», они будут сканировать и передавать картинку прямо на боевые панели. По сообщениям, у диверсионной группы были легкие автоматические пулеметные установки и «детонаторы».
Юрий поморщился – роботы-камикадзе размером с кулак, выпущенные в темные воды, могли преподнести неприятные сюрпризы.
– Обойдем? – предположил командир болотоходов.
– Здесь единственная дорога в поселок, – в голосе Кэнджуна слышалось разочарование этим фактом. – Западнее – метановая топь. С востока скальная гряда, не залезем.
– Надо жарить, мужики, – уверенно произнес Гарин.
– Надо жарить, – подтвердил Кэнджун. – Но неглубоко, чтобы не повредить строения поселка.
– Жарить – так жарить, – легко согласился Иклеба. – Сейчас или когда на позиции выйдете?
– Когда выйдем, – принял решение Кэнджун, фактически руководящий полевой частью операции. – Юрий?
– Мы уже вылезаем, – откликнулся Гарин и свернул «вуаль».
На него уже ожидающе смотрели, грея в руках оружие.
– К машине, – скомандовал Юрий. – Сейчас будет красиво.
