Тот расцвет культуры и человеческой мысли, который наблюдался во время правления Карла Великого, произошел благодаря англосаксонским проповедникам-подвижникам. Конечно, еще до них к франкам приезжали ирландские монахи, включая самого выдающегося из них — св. Колумбу, основателя монастырей в Луксее и Бобио, который прибыл в Галлию около 590 г. Они проповедовали аскетизм, когда в Галлии наблюдался упадок религиозной жизни и падение нравов даже среди священнослужителей; однако они не оставили после себя никаких письменных творений и работ и нет никаких свидетельств того, что они оказали какое-либо влияние на богословие, культуру и творческую мысль того времени.
С англосаксами картина была совсем иной: их цель состояла в распространении христианства в Германии, а для этого церковь государства Меровингов сделала очень мало, если не сказать ничего. И эта их цель совпадала, точнее сказать, лежала в русле политики Каролингов, считавших, что они быстрее добьются успеха в распространении своего влияния там, где принято христианство. Именно поэтому св. Бонифаций, основатель германской церкви, пользовался такими огромными возможностями и влиянием, и благодаря этому он стал посредником, связующим звеном между папой римским и Пипином Коротким.
Карл Великий посвятил себя одновременному выполнению двух задач: культурному возрождению и восстановлению церкви и оживлению церковной жизни. Главный носитель и представитель культуры англосаксов Алкуин, являвшийся руководителем школы в Йорке, поступил на службу к Карлу Великому в 782 г. в качестве руководителя расположенной во дворце королевской школы и с тех пор оказывал решающее влияние на развитие культуры и образования того времени.
Таким образом, по иронии судьбы произошла своего рода «рокировка», вызванная вторжением арабов-магометан: север Европы занял место юга в качестве культурного и политического центра.
Именно с севера Европы стала распространяться культура, привнесенная туда с берегов Средиземного моря. Латынь, которая была живым языком на дальней стороне Ла-Манша, с самого начала стала для англосаксов именно и исключительно тем языком, который использовался в церковной жизни. Латынь, которую учили англосаксы, была не упрощенной, искаженной латынью, используемой в деловой жизни и в государственном управлении, не той латынью, которая была приспособлена для повседневного общения в светской (мирской) жизни, а той классической латынью, которую изучали в средиземноморских школах. Теодор приехал из Тарса и до того, как оказаться в Риме, учился в Афинах. Адриан, уроженец Африки, был настоятелем монастыря, расположенного под Неаполем, и получил прекрасное образование; он великолепно владел и классическим греческим, и классической латынью.
Теодор и Адриан прививали жителям Британии, ставшим новообращенными христианами, культурные традиции Античности и обучали их правильной классической латыни, которую не приходилось коверкать, приспосабливая к нуждам повседневной жизни, поскольку в обиходе в Британии использовали англосаксонский язык. Таким образом, английские монастыри получили классическое античное наследство напрямую, без всяких посредников. Аналогичным образом в XV в. ученые из Византии привнесли в Италию не огрубленный и вульгаризированный греческий язык, которым пользовались «на улице», а тот настоящий классический греческий, который преподавали в школах.
Таким образом, англосаксы стали преобразователями одновременно и языка, и церкви. Церковь скатилась в откровенное варварство, и это проявлялось в общем упадке церковной жизни: страдали нравственные устои священнослужителей, изучение латыни, церковные службы, грамотность и письменные труды. Для того чтобы преобразовать и возродить церковную жизнь, нужно было изменить к лучшему положение во всех этих областях. Отныне вопросы знания грамматики и письма напрямую связывались с вопросами веры и долга пастырского служения. Чистота веры восстанавливалась вместе с чистотой языка. Римская организация церковной жизни, включая проведение обрядов и служб, которую англосаксы приняли и усвоили практически сразу, распространилась по всей Европе вместе с латинской культурой. Именно последняя дала те шедевры, которые стали составной частью явления, названного каролингским Возрождением, — его деятелями были Павел Диакон, Петр Пизанский и Теодольф. Однако важно понимать, что это возрождение носило сугубо церковный характер и затрагивало лишь церковь и церковную жизнь. Оно никак не затронуло народ, который не имел о нем никакого представления. Это было одновременно и возрождение античных традиций, и разрыв с римскими традициями, который был вызван захватом Средиземноморья арабами-магометанами. Светское (мирское) общество того времени было чисто сельскохозяйственным и военным; латынь в нем более не была востребована, и миряне ею не пользовались. Латынь теперь была языком лишь замкнутой касты священнослужителей, которая все более и более отрывалась от народа, считая себя его поводырем, которому предназначено свыше наставлять людей на путь истинный. В течение столетий образование и знания можно было получить только в церкви. Это привело к тому, что, с одной стороны, для получения знаний и приобщения к культуре требовалось больше усилий и настойчивости, а с другой — такая возможность предоставлялась немногим. Всесторонне образованные и культурные люди имелись, но это было исключением, а не правилом. Каролингское Возрождение совпало со временем практически полной неграмотности мирян.
