Он вспомнил, как Верушка рассказывала ему о людях, которые посвятили себя поискам Восточного полюса. По ее словам, их подвело превратное представление об устройстве мира. Прослышали о Северном и Южном полюсах — и заключили, что где-то должны быть также Западный и Восточный, а потому решили отправиться на поиски одного или второго, не понимая, что обречены на неудачу.
У некоторых людей надежды и чаяния направлены на поиск путей, а не на достижение результата. Для них важно сознавать свою причастность к исканиям, а не к покорению вершин, даже вполне достижимых; они это понимают, но все равно упрямо движутся вперед.
Хуже тем, кому требуется определенность — размеченная дистанция, где можно поставить галочку на промежуточном этапе, а на финише получить гарантированное счастье, исполнение желаний или прозрение. Рядом с такими всегда найдутся доброхоты, которые услужливо предоставят планы и программы, кодексы и уложения, введут в закрытые общества, не терпящие инакомыслия и всегда прикрывающиеся какой-нибудь верой, будь то вера в торговца индульгенциями, или в традиционную религиозную догму, или в любую светскую систему взглядов, которая заменила собой все эти примитивные воззрения и вошла в моду: прежде это был марксизм, теперь — рынок.
Была бы паства, а пастыри найдутся.
Он покачал головой.
Несмотря ни на что, упрямо двигаться вперед.
Олбан поглядел вниз, на особняк, ожидая увидеть там какое-нибудь движение, блик солнца на колышащейся траве или едва различимую точку, по миллиметру продвигающуюся по газонам, дорогам или тропинкам, но в течение пяти или десяти минут так ничего и не заметил. Хотя он знал, что поместье сейчас бурлит, в этот послеполуденный час оно словно застыло, поскольку расстояние и масштаб вещей свели все происходящее к светлой и тривиальной картинке.
Перед спуском он помедлил. Отсюда к дому было два известных ему подхода. Долгий, благоразумный маршрут пролегал по узкой, местами незаметной тропинке, плавно петлявшей по травянистому склону справа от него. А для быстрого спуска нужно было протиснуться сквозь преграждавшие путь залежи огромных валунов размером с автомобиль, а потом бежать сломя голову по гравийной осыпи до южной делянки темнеющего внизу хвойного леса, уворачиваясь от веерного серого камнепада.
Бег по осыпи — занятие азартное, но и опасное, потому что всегда рискуешь споткнуться или растянуть связку, а то и получить удар булыжником, свалившимся сверху. И поделом: нечего разрушать ландшафт. Ему всего дважды довелось проделать такой спуск. Оба раза здесь: первый раз с отцом, лет двадцать назад, а второй раз с Нилом Макбрайдом лет этак пять назад. Он понимал, что лучше выбрать спокойную тропу, тем более когда идешь в одиночку, но в сумасбродстве, грохоте и ненадежности быстрого спуска была какая-то неодолимая притягательность.
Пока Олбан обдумывал выбор маршрута, у него возникла одна мысль. Мысль о том, как расколоть Уин и вытянуть из нее правду, если ей хоть что-то известно. После обеда он отдохнет, продумает детали, а потом посмотрит, как сложатся обстоятельства на юбилейном банкете.
Он отвернулся от пологой тропинки, подтянул покрепче лямку старой рыбацкой сумки, переброшенной через плечо, спустился к боковине утеса и стал пробираться сквозь гигантские валуны. Потом примерился к серой осыпи, посмотрел вдаль, где за грядой деревьев виднелись парк и дом, и с воинственным криком прыгнул на склон, а там, поймав скольжение галечника, с колотящимся сердцем помчался вниз: он с силой отталкивался ногами, увязал ступнями в зыбкой колючей поверхности, скользил, шатался и, запрокинув голову назад, старался выбрать подходящий ритм, но камни сами увлекали его за собой, они сыпались, кувыркались и стремительно катились вниз; от их стука лопались барабанные перепонки.
Запыхавшийся, хохочущий, с дрожью в ногах, провожаемый стуком камнепада, он остановился на опушке леса через считанные минуты после того, как прыгнул на серый выветренный склон.
— И верно, Бригадун>56 какой-то, идиллия, мать твою за ногу, — взорвался Ларри Фигуинг. — Говорю тебе, парень, это место — кусок говна из рыбьей жопы.
