— Иначе начнется смута.
Нил позволил себе усмешку:
— Ладно, замнем для ясности.
— Говори. Дальше меня это не пойдет. Слово даю.
— Ну, речь не о тебе — у вас семейная фирма, все такое; но иногда я про себя думаю: гнать надо взашей этих акционеров. — Он кивнул вперед, будто указывая направление.
— Гнать взашей? Да ты, как я погляжу, революционер, Нил. Коммунист.
— Полно тебе, никогда таким не был. А люди поумнее меня тебе скажут: только на акционерах мир держится, только им, дескать, под силу навести порядок с помощью рыночных рычагов и так далее.
— Действительно, есть такое мнение, — согласился Олбан.
— А я считаю — дурят нашего брата, — ответил Нил с кислой усмешкой.
Удивившись этой озлобленности, которую Нил безуспешно пытался скрыть, Олбан просто сказал:
— Что ж, возможно, ты прав.
— У тебя ведь нет детей, так?
— Насколько мне известно, нет, — ответил Олбан. — А у тебя двое, верно?
— Двое. Сын с дочкой. Взрослые уже. Кирсти на днях нас во второй раз внучком осчастливила.
— Ну! Поздравляю.
— Спасибо, конечно. Только ведь кашу заварили мы, а им придется расхлебывать.
— Вот так раз. Я тоже подумывал когда-нибудь завести детей. Но ты меня сейчас разубедишь, Нил.
Нил хлопнул его по плечу:
— А ты и уши развесил! Пойдем-ка, разрешу тебе, уж так и быть, поставить мне кружку пива в «Слой-армз».
И они двинулись назад к лендроверу.
Верушка обнимает его за пояс, когда он смотрит в окно на маленький, тонкий водопадик, сбегающий с высокого утеса. (Всегда побеждает земное притяжение, всегда побеждает вода; ветер лишь сдувает воду в ту или другую сторону, откуда она будет падать во время короткого затишья или полного штиля.)
— Все хорошо?
— Конечно. А сама-то как?
— Великолепно. Ты не против, что я осталась?
— Не против? — переспрашивает он, поворачиваясь к Верушке и обнимая ее. — Да я обалденно рад. — Он кивком указывает на две отдельные кровати, — Извини, что не одна кровать.
— Ох, беда. Но смею надеяться, нас это не остановит.
— Я действительно храплю?
— Нежно. Мелодично. Трогательно. Убедила? А то могу продолжить.
Помимо Уин и Гайдна Верушку представляют тете Кларе, дяде Кеннарду (он — финансовый директор) и его жене Ренэ, дяде Грэму и его жене Лорен, кузену Фабиолу, его жене Деборе и их детям Дэниелу и Джемме, кузине Лори, ее мужу Лутцу (из Германии), их детям Кайлу и Фиби, тете Линде и ее мужу Перси (он — директор по маркетингу), кузену Стиву (он специалист по монтажу подъемного оборудования для контейнерных терминалов; только что переброшен на уик-энд самолетом из Дубая, где живет и работает едва ли не всю сознательную жизнь), тете Кэтлин (она — главный бухгалтер) и ее мужу Лансу, их дочери Клер, ее гражданскому мужу Чею, кузине Эмме, ее мужу Марку, их детям Шону и Берти, юрисконсульту Джорджу Хиссопу из фирмы «Гудэлл, Фьютр и Болк», его ассистентке Гудрун Селвз, управляющему имением Нилу Макбрайду, домоуправителю Нилу Даррилу, а также шеф-повару Сэнди Лэсситеру.
Наутро должны приехать Энди (ответственный секретарь компании) и Леа, сестричка Кори с мужем Дейвом и детьми Лахланом и Шарлоттой, тетя Лиззи (близняшка Линды), Филдинг с Берил и Дорис плюс кузина Рейчел с мужем (еще один Марк) и их двое детей, Рутвен и Фойн, а также кузина Луиза плюс жена кузена Стива Тесса, ее сын Рун, его гражданская жена Хеннинг и их крошка Ханна. Не говоря уже о минимум двух шишках из «Спрейнта»: скорее всего, это будут некие Фигуинг и Фромлакс, каждый со своей — вынужденно урезанной — микросвитой из двух лизоблюдов.
— Всех запомнила? — спросил ее Олбан с усмешкой, поднимая глаза от списка Гайдна.
— А как же!
Он даже попятился:
— Не обманываешь?
— Конечно, обманываю. — Верушка собиралась шлепнуть его по плечу, но в последний момент сдержалась. — Думаешь, раз я математик, у меня фотографическая память или что там еще?
Между тетей Кларой и Верушкой течет беседа.
— Не понимаю. Что значит: «Где находятся числа?»
— Наверное, можно поставить вопрос так: являются ли они абстрактными сущностями, как, например, законы физики, как функции от природы Вселенной, или это культурные умопостроения? Существуют ли они вне нашего сознания?