— Надеюсь, ты не зря притащила меня в эту дыру, — раздраженно забормотал Нилмэйн, окинув брезгливым взглядом лавку торговца черного рынка.
Хозяин данного заведения как раз сейчас лежал без чувств у старой лестницы, ведущей в его кабинет, где совершались незаконные сделки по перевозкам запрещенных артефактов и скупке магических сосудов.
— Какую цену он затребовал? — скептично выгнул бровь принц, отметив расплывшийся фингал под левым глазом мага и расквашенный нос.
— Сказал, с бабами сделки не заключает.
— А ты, я смотрю, настояла?
— А я не «баба», — фыркнула темная, прокашлялась и почтительно склонила голову. — Прошу прощения, что вынудила встретиться здесь. На нужной мне вещи стоит защита, если вынесу — она сгорит. Не было времени искать и дезактивировать артефакт.
Мракинберг развернула к нему потрепанный фолиант, указала на пожелтевшие от времени страницы, где почти полностью выцвели чернила.
— Видите схему пентаграммы? — указала она на принесенный с собой свиток белого пергамента. — Это печать смерти. Образуется во время убийства чистокровного дракона. А это, — Диэса ткнула пальцем с острым черным ноготком на страницу того же старого фолианта, — схоже с печатью смерти, но здесь несколько отличий. Вместо руны «гибель» — «возрождение», вместо «жертва» — «избранная кровь». И три дополнительные архаические руны: «оборот», «меняющая кровь», «подчинение». Обратите внимание на золотой круг в самом центре. — Эльфийка выдержала зловещую паузу и добавила: — У адептки Вилиас такой же на теле. Это единственное, что я увидела, использовав Око. Но выглядела эта печать как обычная татуировка. Никакого магического колебания. Этому фолианту не один век. И такой пентаграммы, как бы я ни искала, больше нигде нет. Ни одного упоминания о подобном!
— Если об этом больше нигде не упомянуто, не думаю, что есть повод для паники, — спокойно ответил старший сын Владыки Свободных земель, снова окинув внимательным взглядом схему.
— Вам ли не знать, как императорские семьи умеют менять историю, — не согласилась с ним Диэса.
Нилмэйн поморщился, но вынужден был признать правоту эльфийки.
— Ты видела еще что-нибудь?
— Нет, — мрачно покачала головой темная. — В том-то и проблема. Даже у пустых есть еле заметная колеблющаяся аура. Но в Вилиас не было ничего! Это в принципе невозможно, учитывая наличие эфира. И не одного, а двух!
— Печать на ее теле скрывает ауру? — задумчиво произнес дракон, обойдя грубо вытесанный стол из черной древесины.
— Не имею ни малейшего представления. Но мне впервые было так сложно использовать Око. — Диэса замолчала, вскинула неуверенный взгляд на прохаживающегося по лавке принца и осторожно произнесла: — У меня нет допуска к императорским архивам.
— Он есть только у императора, — незамедлительно ответил Нилмэйн.
Взял с полки металлическую бляшку с гербом Норонской империи, покрутил в руке, разглядывая высеченного цербера.
— За проникновение в императорский архив отправляют в Крепость Отверженных, если решат, что ты еще можешь быть полезен, или на плаху, если решат, что нет. И без вариантов, — добавил дракон, вернул символ вражеских земель на место и повернулся к эльфийке, которая скептично искривила губы, намекая, что Нилмэйна это, в общем-то, ни разу не останавливало. — Так ты поэтому обратилась ко мне? И Эларонис, и Шивьен, конечно же, не знают.
— Иначе меня бы здесь не было, — отрезала темная.
— Я прекрасно осведомлен о твоей верности брату. В противном случае уже бы давно избавился от тебя, — улыбнулся светлый.
Мракинберг хмыкнула, ни секунды не сомневаясь, что так бы и было. И все же горечь от вынужденных действий от дракона не укрылась.
— Не стоит угнетаться, Диэса. В свое время Эларонис поймет.
— Какое бы решение наследный принц ни принял, мне останется лишь принять его.
В последний год эльфийка слишком часто повторяла эту реплику. Но никогда не переставала надеяться, что Элай сможет простить. Он и Шивьен стали для нее незаменимой семьей, терять которую она не намерена.
— Контроль Эларониса ослаб, — отрешенно произнес Нилмэйн. — Тогда почему он не убил Арэю, когда обернулся драконом? Ему хватило выдержки?
