Батальоны двинулись покорять Италию.
Отнюдь не этот майский день 1796 года, клубившийся дымом картечной пальбы над мостом через Адду, окрасил для Европы и мира «век Наполеона» в нужные краски. Красок там было много, они были разные. Но фон всегда один и тот же: невозможное превращалось в вероятное, а вероятное становилось неизбежным.
— Знамя и барабанщиков ко мне! — негромко приказал Бонапарт адъютанту Жюно. — А вы, Мюрат, приведите сюда этого сержанта. Впрочем, пойдемте лучше к нему сами.
Жюно и Мюрат беззвучно чертыхаясь, шагали за своим генералом через невысокие, но очень густые ивовые заросли. Следом уже поспешали барабанщики гренадерского батальона. Австрийские бомбардиры, завидев необычные передвижения в стане французов, стали переносить огонь правее и выше. Кто-то позади вскрикнул и осел на землю, обнимая иссеченный картечью барабан. Вскоре упал штабной офицер. И не шевелился более.
— О черт! — воскликнул Жюно. — Это Анри!..
Лейтенант Анри Клер был его другом еще с тех времен, когда оба они были сержантами. Жюно в отчаянии обернулся и смотрел на друга, лежавшего ничком.
— Ранен? — спросил Бонапарт, все так же нетерпеливо пробираясь сквозь кусты туда, где залегла передовая цепь.
— Кажется, убит!..
— Вы еще не знаете этого наверняка, а уже приняли позу трагического актера. Знаменитому Тальма следовало бы изучить ваши жесты. На театральных подмостках они смотрелись бы гораздо эффектнее. Война — это почти всегда трагедия, мой Друг, а театр — это всегда балаган. Между тем Бертон и ваш Анри лежат совершенно одинаково, и это уже смешно…
— Простите, мой генерал, — пробормотал адъютант. — Секундная слабость…
— Я думаю, что они оба живы, — не слушая, продолжил Бонапарт и на ходу поправил на груди широкую трехцветную ленту. — Ты жив, старый ворчун Бертон?.. Ну вот, видите, капитан, он жив и невредим, наш герой Бертон. Он просто перепутал берега этой дрянной речушки. Сержант Бертон!..
Усатый сержант вытянулся во весь свой гренадерский рост, машинально отряхивая мундир от речного песка.
— Слава дожидается тебя по ту сторону моста, Бертон, а валяешься в грязи — по эту. Как тебя понимать? Ладно, лежи, старина! Некогда мне сейчас разговариватъ с тобой. Капитан! Знаменосца сюда!..
— Ваше превосхо… — адъютант запнулся на полуслове не то от случайно вырвавшегося «превосходительства», не то от гневного взгляда генерала. Жюно и Мюрат, кажется, догадались, что сейчас предпримет командующий. Догадались, но не успели, да и не смогли ему помешать.
— Гренадеры, вперед! За мной!.. Выхватив шпагу из ножен, генерал под градом картечи и пуль устремился к мосту и первым ступил него. Но куда ему было тягаться с рослыми гренадерами, пылкий азарт которых теперь множился упоенным бесстрашием, пока не обратился для австрийцев в кошмар не понятого ими безрассудства.
Неудержимый гренадерский клин пересек гибельный мост в считанные секунды и ворвался в орудийные капониры. На самом острие клина — Бонапарт прекрасно видел это сквозь бессильно редеющий дым — бешено плясала сабля сержанта Бертона который только что с диким, почти звериным воплем промчался по мосту мимо генерала. Это не сержант, это испуганное пространство посторонилось, пропуская вперед время, потому что славный Бертон предпочел честь и смерть по ту сторону — позорному ожиданию жизни по эту.
Австрийский отряд беспорядочно отступил, оставив На позициях около двух тысяч убитыми и ранеными. Гренадеры Бонапарта захватили артиллерию. Путь на Милан был открыт.
— Сколько всего орудий, Жюно?
— Пятнадцать, мой генернл
— А вы говорили — двадцать, оказалось, не так страшно, как вы докладывали. И что лейтенант Клер? Ранен?..
— Убит.
— Сержант Бертон?
— Убит…
— Всех погибших в бою похоронить с подобающими их доблести воинскими почестями. Я сам приму участие в церемонии. Я должен проститься с каждым моим солдатом… Подготовьте ходатайство военному министру о назначении вдове ветерана Бертона офицерской пенсии.
— Да, мой генерал! Но вы, должно быть, оговорились. Бертон никогда не был офицером.
— В подобных случаях я не ошибаюсь, Жюно. За минуту до атаки я принял решение произвести Бертона в лейтенанты. Озаботьтесь оформлением соответствующих документов. И передайте новому начальнику штаба Бертье пусть потребует у генерала Серюрье подробных объяснений, почему австрийцы успели вывезти шесть орудий. Их было двадцать одно, капитан. Я пересчитал дважды.
